— Как вы вошли? — спросил Вадим.
Дронов открыл левую руку — между пальцев был зажат ключ.
— У меня же запасной. Ты-то как? Жив?
Вадим кивнул:
— Жив, слава богу.
Дронов бросил взгляд на обнаженную женщину, лежавшую без сознания:
— Хороша красотка, — усмехнулся он. — Во всех смыслах. Остберг был прав — с такой сучкой твоя жизнь висела на волоске!
— Остберг?! — удивился Вадим.
Поглядев на него, окровавленного, Дронов покачал головой.
— Я сейчас…
Дронов знал, где у Вадима аптечка. Вернулся с перекисью и бинтами. Пока управлялся с раненым, в двух словах пересказал ему разговор с Белым Королем.
— Сейчас вызовем скорую и ментовку, — сказал он. — А пока ты мне расскажешь про всю эту чертовщину…
Бывший циркач хотел сказать еще что-то, но не успел. Они услышали одновременно, как за их спиной передернули затвор. Обернулись. Позади них стояла Долли — как и была, обнаженной. С густой ссадиной на плече от табурета и рассеченной бровью. Она держала в руке крохотный дамский пистолет. Хромированный, серебристый. Рядом лежала сумочка — оружие, как видно, было извлечено из нее.
— Вы никого не вызовете, — сказала она. — Вы сдохнете здесь оба, милейшие господа, и я буду считать, что этот день удался.
— Живучая тварь, — разочарованно пробормотал Дронов.
— Еще какая живучая, — охотно подтвердила Долли. — Но вначале ты, Вадим, мне скажешь, кто такой Остберг. Тот ли он, кто и раньше руководил тобой? Говори, а вдруг я передумаю и сохраню тебе жизнь?
— Новая внешность и все та же черная душа, — хрипло процедил Вадим. — Воистину, грязь на века!
Руки его были забинтованы, сквозь бинты уже густо проступала кровь.
— Не говори о том, в чем ты ничего не смыслишь, — предостерегающе сказала она. — Не стоит. — Долли не сводила с Вадима глаз. — Так это он? — это Остберг показал тебе прошлое? И куда вы ездили с этой соплячкой, княжной? Уж не Дионисия ли вы искали? Тогда еще один вопрос — где?
Вадим упрямо молчал. Неожиданно с площадки подъезда раздался голос:
— Вадим, у тебя дверь открыта! — И чуть погодя. — Слышишь, Вадим?
— Кто это? — тихо спросила Долли.
Она дотронулась до брови, растерла в пальцах кровь.
— Соседка.
— Так скажи ей, что все хорошо.
— А разве все хорошо? — усмехнулся Вадим.
— Если она зайдет, я пристрелю и ее.
Площадка опять ожила:
— Фома Фомич, — вступила соседка. — У Вадима дверь открыта, и не откликается. Как быть-то?
— Ну так надо зайти. Может, квартиру проветривает?
— А чего не откликается? — повторила она. — Вышел бы — поздоровался.
— А может, и обокрали, — предположил Фома Фомич. — Лучше так милицию вызвать, раз не откликается…
Кто-то осторожно зашел в коридор. Долли усмехнулась. Спрятав руку с пистолетом за спину, стараясь не упускать из внимания Дронова, она во всей своей красе выглянула в коридор.
— Хэлло! Мы проветриваем квартиру! — сказала она со своим обворожительным акцентом. — А что нужно вам, мамаша?
— О, Господи! — всплеснула руками соседка. — Матерь Божья!
— Ого! — зычно вторил ей Фома Фомич.
А Дронов уже двигался ей навстречу…
Зацепив его взглядом, она выбросила руку вперед и выстрелила несколько раз. Все пули угодили в широченную лапу Аристарха Ивановича, через нее — в грудь, и лишь одна ударила ему в плечо. Дронов покачнулся, зацепил здоровой рукой лицо Долли и, точно пушинку, толкнул ее вперед. Она полетела на стену, роняя пистолет, оседая…
В коридоре завопили:
— Караул, Фома Фомич! Стреляют! Милиция!!!
— Беги, Степановна! — заревел мужской голос. — Беги оттуда!!
Дронов всей тяжестью бухнулся на пол, захрипел. Вадим сполз с кровати и встал перед ним на колени, но обе располосованные руки его плохо слушались. Он все же перевернул Дронова на спину. Покачиваясь, Долли поднялась и стала рыскать глазами. Вадим подумал — ищет нож, чтобы попытаться прикончить их! Но она, только что нокаутированная, искала платье. Долли поспешно натянула его на голое тело через ноги — натянула криво. Теперь она искала пистолет, но не нашла его — хромированная игрушка залетела куда-то. Все так же покачиваясь, Долли зацепила сумку и пошла на выход.
У дверей обернулась, ткнула пальцем в Вадима:
— Теперь я знаю, кто наши главные враги — Константин Остберг и Вадим Арсеньев! А еще я знаю, в какую навозную кучу ты превратился после того, как мой хозяин проткнул тебя своим мечом! Своим «Драконом»! — Вновь утерев кровь с рассеченной брови, мисс Блэк рассмеялась. — И я сама видела, как тебя опрокинули в ту выгребную яму! — Ей хватило сил подмигнуть ему. — Увидимся, любовничек!
Вадим сидел перед палатой реанимации. Располосованный, в бинтах, он никак не соглашался уйти домой. Улыбался сквозь подступавшие слезы, вспоминал Дронова. А ведь его считали чудаком! Подшучивали над гигантом. Тяжелоатлет свято верил в одну сказку. Мальчишкой он гостил в дедовой деревне на Хазарском полуострове, на Волге. Огромный гористый полуостров слыл местом загадочным и был толком не изучен. Маленький Аристарх потерялся вечером, ночью его искали, а перед рассветом он зашел в туман. И вот за этим туманом был небывалый золотой свет. «Даже кожу пощипывало», — говорил Дронов. Подрастя, он вбил себе в голову, что стоял на пороге дверей в иной мир. Кто пересмешничал над его откровением, на того бывший циркач мог и обидеться. А вот он, Вадим, всегда верил ему…
В этом коридоре его и застали Константин Остберг, Катарина и Паша. Княжна первая бросилась к Вадиму, вцепилась в него, как в самое дорогое сокровище. Губы ее дрожали, слезы текли по щекам. Остберг и Паша выжидали.
— Я-то жив, — проговорил Вадим. — А вот Дронов…
Тут открылась дверь реанимационной, вышел врач, покосился на парочку — калеку и девушку, на Остберга и Пашу.
— Вы родные Дронова Аристарха Ивановича? — спросил он.
— Я! — быстро откликнулся Вадим. — Я…
А ведь у Дронова даже и не было никого из близких!
— Вытащили мы его, — сказал врач. — Еле-еле. Легкое прострелили, крови много натекло. Вовремя привезли. Еще одна пуля прошла рядом с сердечной аортой. Ну, мимо не считается. Все остальные ранения для такого здоровяка — пустяки.
Вадим засмеялся, но уже сквозь слезы. Не сдержался. Только кивал доктору.
— Он под наркозом, потом приходить в себя будет, — сказал врач. — Отправляйтесь-ка домой, а завтра навестите вашего Геркулеса.
Они ехали домой. Еще врач сказал, что кисть руки, которую Дронов превратил в щит, навсегда останется искалеченной. Не тягать ему больше левой гири.