* * *
А на нашем волчьем языке слово «хуул» означает просто «сова». Видишь ли, мой друг, когда я вел своих сородичей из нашей скованной льдом страны, я следовал за духом Хуула.
Из первой книги легенд о Га'Хууле
На поиски дальнего логова волчица отправилась еще до того, как почувствовала внутри себя первые слабые толчки. Ей почему-то казалось, что эти ее роды будут иными, не такими, как предыдущие. Она странствовала уже несколько дней и чуяла, что срок подходит, но до сих пор ничего похожего на логово ей так и не встретилось, за исключением нескольких неглубоких ям. Вот только они не годились: убежище из них никакое, особенно в коварную весеннюю погоду, готовую измениться в мгновение ока, а на открытом воздухе волчата запросто замерзнут. Стук их сердец, неистовый и громкий, будет становиться все глуше, пока полностью не замрет и не обернется тишиной под тонкой корочкой льда. С волчицей такое уже случалось: тех трех своих волчат она вылизывала, пока язык совсем не пересох и от острых льдинок на нем не выступила кровь. Но попытка победить лед оказалась бесполезной затеей.
Третий ее выводок. На этот раз ей нужно как можно дальше уйти от стаи, от клана, от своего супруга и – что важнее всего – как можно дальше от обеи.
В пятую ночь растущей луны, висевшей низко над горизонтом и походившей на обломок льдины, волчица наконец-то натттла расщелину под выступом скалы. Учуяла она ее раньше, чем увидела: в воздухе вокруг витал ясно различимый лисий запах. Волчица надеялась, что это просто нора, а не убежище, где укрываются детеныши.
«Лиса, пусть там будет только лиса, дорогой Люпус», – вознесла она безмолвную молитву. Ей не хотелось обрекать на гибель ни в чем не повинных лисят.
В расщелине действительно оказалась только лиса, хотя и тоже готовившаяся к родам. Волчица выгнала ее и заняла логово, попытавшись устроиться поудобнее. Сделать это было довольно сложно – все вокруг пропахло лисой. Что ж, тем лучше: можно замаскировать свой собственный запах.
Вывалявшись в лежавшем неподалеку помете, она представила, что бы подумали ее волчата о своей матери, и недовольно фыркнула. Впрочем, это неважно; главное, что они останутся в живых – и если повезет, то подальше от клана.
И вот они появились на свет – три щенка: двое рыжевато-бурые, как их отец, а один – серебристо-серый. Матери они показались настоящими маленькими совершенствами, поэтому она не сразу заметила небольшой изъян у серебристого волчонка: его передняя лапка была слегка вывернута наружу. Внимательней всмотревшись, волчица обнаружила на подушечке этой лапки едва заметную спиральную отметину, напоминавшую искривленную звезду. Все вместе выглядело довольно странно, но на уродство вряд ли походило, и волчица убеждала себя, что лапка серебристого – всего лишь маленький недостаток. Нет, ее щенок не малькад – так волки издревле называли тех, кто проклят с рождения; он просто получил незначительную родовую травму, которая наверняка через некоторое время пройдет: вывернутая лапка выпрямится, а отметина сгладится настолько, что даже в мягкой грязи не будет оставлять отпечатка.
В остальном же серебристый был очень сильным – это чувствовалось по тому, как он сосал молоко. Однако волчица все-таки радовалась, что проявила осторожность и решила рожать как можно дальше от стаи.
Она перенесла волчат, одного за другим, в самый дальний уголок расщелины; к счастью, в глубине обнаружилось несколько туннелей, ведущих в огромную нору. Там, в кромешной темноте, волчица намеревалась провести как можно больше времени, хотя бы несколько дней, свернувшись клубком вокруг щенят и кормя их молоком. Она знала, что любопытство в волчатах проснется очень быстро: когда откроются их глаза, бледный свет у входа в расщелину окажется для них настолько же заманчив, насколько сейчас заманчивы ее набухшие от молока соски; а позже станет манить и запах мяса. Впрочем, если соблюдать осторожность, здесь можно прятаться довольно долго. Серебристый волчонок будет расти и становиться сильнее, угроза со стороны обеи постепенно исчезнет, а ветер, снег и дождь смоют все старые запахи.
Надеяться на это волчице оставалось лишь несколько часов.
* * *
Любому другому волку эта местность показалась бы лишенной всяких следов, но Шибаан, обея клана МакДункана, учуяла запах Мораг.
Законы волчьих кланов суровы. Обеями называли волчиц, которые должны были находить уродливых щенков и забирать их из логова. Эту обязанность выполняли только бесплодные волчицы – считалось, что у них не развит материнский инстинкт. Не имея собственного потомства, обеи заботились исключительно о благополучии клана, здоровье и силу которого можно было сохранить, только вовремя избавляясь от уродливых щенков.
Правила на этот счет отличались предельной точностью. Обея должна была забрать уродливого или больного волчонка и унести его как можно дальше, где он умирал от голода или его съедали другие животные. Если волчонку каким-то образом удавалось выжить, то ему дозволяли вернуться в клан и занять самое низшее положение – глодателя. Мать малькада принимать обратно запрещалось: сородичи обязаны были избавляться от «испорченной крови» – от нее и ее супруга. Если они не погибали, то могли по отдельности примкнуть к другим кланам: лежащее на них проклятие болезни можно было снять, лишь найдя себе новых родных.
Шибаан научилась чувствовать неладное уже тогда, когда какая-нибудь из волчиц, собирающихся стать матерью, уходила «прочь», что обычно означало «подальше от клана». Вот и сейчас, будучи опытной обеей, она не позволила бесхитростным уловкам Мораг сбить себя с толку. Но все-таки этой волчице следовало отдать должное: она пыталась тщательно запутать свои следы. Мораг мочилась только в ручьях или на свободных от льда участках реки и не метила территорию. Обычный волк никогда не заметил бы ничего такого, что выдавало бы присутствие матери, пытающейся скрыться от преследователей.
Но Шибаан не была обычным волком, как не была и обычной обеей. Она хорошо умела находить даже самые непримечательные знаки. Вот клочок серебристого меха, зацепившийся за колючки чертополоха. Вот царапинки на камне, по которому Мораг переходила ручей. А вот и донесшийся издалека слабый запах-сообщение – но не от самой Мораг, а от кого-то другого, чужого. Для Шибаан он был все равно что знак, ясно говоривший: «Моя территория. Первый лейтенант клана МакДермота», – предупреждение незнакомцу, подошедшему слишком близко к владениям чужого клана. «Значит, Мораг решилась пересечь границу МакДермотов. Смело с ее стороны!» – подумала Шибаан.
Тут был еще и запах лисы… но не только. «Как бы они ни старались, я всегда их нахожу», – устало мотнула головой обея.
Конечно, и на этот раз поиски увенчались успехом. В куче недалеко от расщелины обнаружились даже клочки серебристого меха, а это означало, что волчица прячется внутри, измазанная лисьим пометом, но не способная избавиться от сладкого запаха новорожденных щенков и аромата теплого молока.