Куры нахохлились на насесте и спали. Спал и петух. Их даже, против обыкновения, свет не разбудил!
Что за непонятная сонливость на всех напала? Конечно, в декабре темнеет очень рано, еще только четыре, а совсем стемнело, однако никто и никогда в эту пору спать не ложится.
Валюшка поднялась в коридор первого этажа и выглянула в окно. Обычно там перемигивались городские огни, а сейчас все было черным-черно, непроглядно, только словно кисеей занавешено сквозной белесой чуть заметной пеленой тумана.
«Может быть, все сейчас уже спят, – подумала Валюшка. – Может быть, мне даже на помощь позвать некого будет…»
И тут же вспомнила, что айсбайль пообещал: он всегда будет рядом.
Ну, только на это и остается надеяться…
Валюшка поднялась к себе и прилегла на кровать.
«Спать нельзя, – строго велела себе, – а то просплю еще!» И в ту же минуту заснула, да так крепко, словно ее большим, толстым одеялом накрыли.
Под одеялом было темно, уютно, а главное, не страшно. Однако внезапно проблеснул в темноте синий ослепительный свет и чей-то ледяной голос произнес:
– Пора.
Валюшка вскочила. Кругом царила темнота, однако фигура Лёнечки, стоявшего рядом с ее кроватью, была окружена ослепительным сиянием.
Валюшка протерла глаза, огляделась, словно прощаясь с этой комнатой, бывшей лучшим и самым уютным домом, который она только знала в жизни, и вышла в коридор, не забыв прихватить с подоконника ясеневую ветку.
Лёнечка неслышно двигался рядом. Впервые Валюшка задумалась, почему айсбайль выбрал именно его, чтобы общаться с ней. Несомненно, что все предостережения исходили именно от айсбайля, а Лёнечка просто передавал их так, как мог: с помощью то смешных, то пугающих примет и поговорок. Но почему именно Лёнечка стал, так сказать, доверенным лицом айсбайля? Почему не Марина Николаевна, не доктор Михаил Иванович, не Сан Саныч, например?
Наверное, потому что Лёнечка примерно ровесник Валюшке и им оказалось легко найти общий язык?.. Хотя нет, какой уж там общий язык, Валюшка так долго не догадывалась, зачем Лёнечка изрекает все эти странности и что имеется в виду! Скорей всего, айсбайль выбрал Лёнечку потому, что тот и сам чуть не замерз в сугробе и тоже был близок к жертвам Хель.
Валюшка вспомнила: когда она лежала в полубеспамятстве, Марина Николаевна рассказывала доктору Потапову о Лёнечке: «Сегодня он вообще сбежал от меня. Да, сбежал на улицу как был, в одной безрукавке, без шапки! Не меньше часа где-то бродил. Воротился вскоре после того, как вы приехали. Я за спиртом в лабораторию бегала – смотрю, стоит белый весь от холода».
Возможно, именно в это время айсбайль, вырвавшись из ледяного ада вслед за Валюшкой, и принял Лёнечкин образ. И стал ждать, когда Валюшка окрепнет, а главное, когда настанет Йольтайд. Только в эту пору айсбайль мог заговорить с ней! Правда, к ней начали подбираться и исчадия ледяного ада и крепко ее достали… Так что теперь она на все готова, чтобы избавиться от Гарма, Хель и всех прочих!
В самом деле готова?..
Валюшка вздохнула.
Ей было страшно. Очень. Но… ведь деваться некуда! Значит, придется немножко осмелеть!
За окнами по-прежнему висела чернильная мгла, слегка разбавленная легкой туманной дымкой. Большие настенные часы в коридоре первого этажа показывали половину двенадцатого. И тут Валюшка вспомнила, что забыла спросить у айсбайля, куда надо идти, где находится это «заклятое смертью место», в котором нужно вызывать Гарма.
Она замешкалась было, но тут Лёнечка обошел ее и спустился в подвал. Мелькнула было догадка, но такая ужасная, что Валюшка постаралась ее поскорей отогнать.
Ну и зря, между прочим, старалась, потому что догадка, к сожалению, немедленно подтвердилась: Лёнечка твердым шагом промаршировал мимо бухгалтерии-птичника, потом мимо каморки Ефимыча и остановился напротив двери в морг.
Ну да, правильно! Более «заклятое смертью место», чем морг, отыскать сложно!
«Может быть, у него ключа нет?» – вспыхнула было надежда, но тут же теплый огонечек ее погас: ледоруб одним прикосновением сшиб замок, и Лёнечка первым вошел в низкую слабо освещенную залу, где стояли каталки с «постояльцами» Ефимыча, прикрытыми тускло белевшими простынками. Формалином воняло так, что Валюшку затошнило.
А может, это от страха…
Она покорно шла за Лёнечкой, косясь на каталки, и зачем-то пыталась угадать, на которой из них лежит Пятнистая Молчунья. Очень хотелось, чтобы то место, где придется чертить вокруг себя круг, оказалось подальше от нее. Прочих мертвых Валюшка не слишком боялась: наверное, потому, что никогда их не видела, – а вот заплывшее разноцветными синяками лицо Пятнистой Молчуньи так и маячило перед глазами.
Наконец Лёнечка остановился и знаком велел Валюшке встать в центре этого мрачного помещения. Потом кивнул на ясеневую ветку, которую она крепко сжимала в руке.
Значит, время пришло…
Валюшка вытянула руку и начала рисовать круг – по возможности побольше и ровнее. Вообще-то она всегда хорошо рисовала, а на геометрии и черчении могла обходиться без линейки и даже без циркуля. Конечно, рисовать на каменном полу морга – это не совсем то, что рисовать в тетрадке, сидя за столом… но ничего, круг все-таки получился довольно ровный. Валюшка побаивалась, что ясеневая ветка вообще никакого следа на каменном полу не оставит, это же не мел, однако, как ни удивительно, возникла белая и как бы мерцающая линия. И сразу же Лёнечка очертил чуть поодаль этого круга еще один – очертил острием ледоруба, который был спрятан у него под безрукавкой!
Однако Валюшке показалось, что Лёнечка не до конца сомкнул круг. Она только хотела сказать ему об этом, как гулкий, протяжный, гудящий звук потряс здание. Потом еще один и еще, и наконец Валюшка поняла, что это доносится до нее бой часов, отсчитывающих полночь.
Какие же это часы бьют так громко и странно медленно? Те, старые-престарые, которые висели в коридоре, и шли-то с грехом пополам, не то чтобы отбивать время!
И тут же эти мысли вылетели у Валюшки из головы, потому что она увидела, как зашевелились накрытые белыми простынями тела на каталках.
Трупы опускали ноги на пол и медленно поводили головами, точно совещались между собой. Казалось, они никак не могут решить, куда идти, но вот поднялась с каталки Пятнистая Молчунья и обратила к Валюшке свое ужасное лицо. Распухшие губы ее чуть шевельнулись, и почудилось, будто чудовище злорадно улыбается.
Какой же все-таки ужас этот Йольтайд!
Валюшка зажала рот рукой, чтобы не закричать и не привлечь внимание мертвецов, и напомнила себе, что им до нее не добраться: ведь она надежно защищена двумя магическими кругами. Однако сердце так и сжималось от ужаса, когда трупы медленно, один за другим, приблизились к едва заметной на каменном полу линии, очерченной ледорубом, а потом, опустив головы, двинулись вокруг нее, словно отыскивали возможность преодолеть это препятствие.