К этому можно добавить, что к 22 июня 1941 г. 43 % командиров всех степеней ВВС КОВО находились на занимаемых должностях менее полугода, 55 % — менее года, свыше 91 % командиров авиационных соединений находились на своих должностях менее 6 месяцев, что, несомненно, сказалось на руководстве авиационными частями в ходе начавшихся вскоре боевых действий» [75] .
И вот еще повесть из печальнейших на свете — о связи.
Наркомату связи в СССР вообще не везло. С 1932 года по 1936-й там трудился бывший предсовнаркома Рыков, юрист по образованию и революционер по биографии, но не связист. Затем в наркомовском кабинете отметилась череда смещенных со своих постов «силовиков» — бывший наркомвнудел Ягода, бывший начальник вооружений РККА Халепский (кстати, именно он порекомендовал купить для производства в СССР «Виккерс шеститонный»), бывший начальник ГУЛАГа Берман. И лишь в 1939 году в главном кресле наркомата появился специалист — военный связист Пересыпкин, но время было уже безнадежно упущено. Результатом этих кадровых игр стало общее отставание связного дела в Советском Союзе и, как следствие, отставание армейской связи.
«Связь штаба округа, армий, соединений и частей КОВО базировалась, в основном, на постоянных телефонных и телеграфных линиях Наркомата связи СССР, что не обеспечивало полной секретности переговоров» [76] .
Это во-первых. А во-вторых — накануне войны через границу отправились сотни немецких диверсантов — резать провода, так что советские войска довольно быстро оказались почти без проводной связи. Оставалось полагаться лишь на рации. Но части округа были укомплектованы ими, в лучшем случае, на 50–60 %.
«Так, в штабе 15-го механизированного корпуса имелись только две радиостанции вместо положенных по штату восьми.
Небольшое количество радиостанций… находившихся на вооружении механизированных корпусов, были маломощными, коротковолновыми. Например, дальность действия 5АК не превышала 25 км, и то при работе на месте. В мехкорпусах имелось небольшое количество радиофицированных танков (! — Е. П.), но они были распределены неравномерно между частями…» [77]
Естественно, все прочие недостатки, отмеченные в «Акте приема-передачи», тоже никуда не делись.
И вот скажите: зная все вышеизложенное, возникают ли еще вопросы, почему все сложилось так, как сложилось? Лично у меня вопрос совсем иной: как мы выиграть-то сумели?
Но это уже совсем другая история.
И вот теперь, зная то, что мы уже знаем, давайте поговорим о лете 1941 года. Был ли дебют войны, при всей его трагичности, неудачным для Советского Союза?
Нападение Германии на СССР почему-то считают авантюрой. Что-то непонятное случилось с Гитлером: до тех пор это был трезвый и осторожный политик и вдруг, очертя голову, пустился в совершенно безумное предприятие. Но так ли оно было безумно, как кажется теперь? Может быть, мы чего-то не учитываем?
В своих прежних «авантюрах» фюрер действовал безошибочно — и блестяще. Каждый раз армейское командование чуть ли не билось в истерике: и когда он вводил войска в демилитаризованную рейнскую зону, и когда область за областью брал Чехословакию, и перед присоединением Австрии. Однако Гитлеру все сходило с рук. Потом начались военные победы, и генералы перестали сопротивляться главе государства. Польская армия была фактически разбита за неделю, а последние очаги сопротивления ликвидированы к концу сентября. Французскую армию, сильнейшую в Европе, вермахт разгромил за 45 дней.
Мог ли Гитлер, имея такую армию, рассчитывать на быструю победу над РККА? А почему нет? У вермахта была высочайшая культура ведения боевых действий, возглавлялась она потомственным прусским офицерством. Немцы брали не грубой силой, а в первую очередь феноменальной организацией, взаимодействием войск, тактическими находками. Против любой силы они выставляли мастерство — и побеждали, в точном соответствии со словами Суворова: «Бить не числом, а умением». Поэтому, несмотря на количество танков, самолетов и пр., в комплексе немецкая армия намного превосходила нашу.
Мог ли не знать об этом Гитлер? Смешной вопрос. С начала 20-х годов и до 1933 года Красная армия и германский рейхсвер были теснейшим образом связаны. Офицеры ездили друг к другу на маневры, наши командиры учились в немецких академиях. После прихода Гитлера к власти контакты ушли в глубины, стали неявными, неформальными, но все равно продолжались — по крайней мере группа Тухачевского связь с немецкими коллегами поддерживала. И даже если в 1937 году эти связи прекратились — то можно ли за четыре года совершить чудо? У Гитлера были все основания думать, что Красная армия развалится под ударами вермахта очень быстро. Особенно если генерал Павлов совершал свои художества не сам по себе, а в тесном контакте с «немецкими друзьями».
Конечно, Гитлер если и не знал точно, то должен был предполагать, что Сталин постарается привести армию хоть в какой-то порядок. Это казалось невозможным — но русские к тому времени уже набили руку в осуществлении невозможных вещей. Выступая на секретном военном совещании 9 января 1940 года, Гитлер говорил: «Хотя русские вооруженные силы и глиняный колосс без головы, однако предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена…» Тогда же, кстати, он сказал: «Тем не менее, и сейчас нельзя недооценивать русских…»
Единственная причина, по которой план «Барбаросса» считается авантюрным — это огромность страны, которую предстояло завоевать. Ее невозможно было оккупировать чисто физически, как невозможно было первым ударом уничтожить всю Красную армию — просто потому, что далеко не вся она была расположена в зоне досягаемости первого удара. А после первых шести-восьми недель войны еще и мобилизация начнет подбрасывать на фронт новые силы. В том, что касается человеческих ресурсов, Германии с Россией было не тягаться. И, докуда бы немцы ни дошли, их все равно ждал реванш пусть и не очень выученной, но колоссальной по численности армии.
Однако все это Гитлера ни в малой степени не смущало — а ведь он, повторим, ни в коей мере не был авантюристом. И действительно, его план войны был простым и безошибочным, и обеспечивал Германии победу как раз в те пять месяцев, в течение которых фюрер и планировал завершить войну. Почему? Потому, что у огромного и могучего Советского Союза было одно слабое место, ахиллесова пята, делавшая нашу страну чрезвычайно уязвимой. И это — не состояние армии…
…Генерал Ганс фон Сект, командовавший рейхсвером [78] в 20-х годах, как и положено командующему, прокручивал разные варианты войн, в том числе проводил и оперативно-стратегические игры, моделируя войну с СССР. То же самое делал несколько позднее командующий вермахтом фельдмаршал фон Бломберг. В 1937 году данные об этих играх добыла наша разведка и положила на стол Сталину.