– Я с вами! – воскликнул он. – Я пойду с вами!
– А вот это лишнее, – покачал головой Лагха. – Если я – гнорр, то вы, Эгин, простите, всего лишь какой-то подозрительный бродяга. Если же кто-то узнает в вас Эгина, бывшего аррума Опоры Вещей – тем хуже. В любом случае, вы не пройдете мимо сторожевых постов. Да и делать вам в Гинсавере нечего.
– Я не собираюсь проходить через сторожевые посты. Я собираюсь проникнуть в Гинсавер по воздуху.
– Вы тоже гэвенг, да? – насмешливо поинтересовался Шоша. – Гэвенг из Потерянного клана? Вы имеете гэвенг-формы грифа и летающего змея?
– Нет, я человек. Зато я имею кое-что такое, о чем вам, гэвенгам Фальма, остается только мечтать.
Так случился второй миг торжества Эгина за этот долгий день. Первый случился тогда, когда Эгин, шокированный общением с шептуном, наконец вынырнул в родном аспекте мира и обнаружил, что его качают на руках дюжие фальмские дружинники, а воздух полнится экстатическим гомоном славословий.
Заморский гость совладал с нечистой силой варанцев! Заморский гость спас отечество! Заморский гость почти такой же сильный, как и любимые хозяева Маш-Магарта! Гамэри! Гамэри! Гамэри!
Зверда смотрела на Эгина со смесью недоверия, восхищения и зависти. Во взгляде Шоши было одно лишь уязвленное самолюбие, но и это Эгина вполне устраивало. Даже Лагха выглядел обескураженным.
Что же такое есть у Эгина? Хват Тегерменда? Коготь Хуммера? Молот Хуммера? Черен Хуммера?
Эгин выдержал надлежащую паузу и собирался уже раскрыть свою страшную тайну, которая, кстати, для Лагхи никакой тайной не являлась, как вдруг в шатер без спросу ввалился Лид.
– Барон! Баронесса! Не велите казнить!
Вслед за тем военный советник бухнулся на колени. Сейчас он походил на тихого, но шкодливого оболтуса-переростка, который долго подворовывал из кладовки цукаты и варенья, а после, страшась неминуемого разоблачения и не решившись свалить вину на кого-либо из слуг, прибежал каяться.
– Против воли своей виноватый я! Запродал сердце сергамене! Точнее – отъяли его прочь у меня!
– Ну-ну, – поощрила советника к дальнейшим признаниям Зверда.
– Снова начинается, Шилол бы его побрал… Я уж думал – все, конец, отпустил меня окаянный…
– Да по порядку давайте, гамэри-кан аруптах!
Но «по порядку» Лид не успел вымолвить ни слова. Вместо этого военный советник опрокинулся на спину, раскинув руки крестом.
– Кажется, еще один вещий транс, – равнодушно прокомментировал Лагха.
Эгин тоже с трудом подавил зевоту. Несмотря на то, что Медовый Берег научил его прислушиваться к словам вещих, созерцание чужих трансов не доставляло ему ничего, кроме скуки.
Однако, вместо завываний и двусмысленных сообщений о близости потаенного-неведомого, неименованного-ужасного, темного-подземного врага-погубителя Лид вдруг ясным и твердым голосом сказал:
– Добрый вечер, бароны. Добрый вечер, чужеземцы.
Зверда сразу же подобралась. Неужели это новая шутка «Семи Стоп Ледовоокого»? Или глас самих феонов?
На всякий случай баронесса обнажила меч и глазами призвала Эгина сделать то же самое.
Верхняя часть туловища Лида заняла вертикальное положение, упершись руками в ковры на полу шатра.
– Сразу хотел бы обратить ваше внимание на мое благородство. Я мог бы сделать так, чтобы в самый неподходящий момент, например, в критический момент боя с варанцами, Лид всадил вам, баронесса, и вам, барон, меч в спину. И когда вы временно лишились бы контроля над своей гэвенг-формой, появился бы я. А уж я, в отличие от варанцев, знаю как сделать так, чтобы бароны Маш-Магарт отправились прямиком в Пределы Исхода.
– Извольте представиться, – потребовала Зверда. – Время сейчас, знаете ли, военное. Когда кто-то овладевает чужими устами – это смердит премерзко.
В принципе, баронесса уже догадалась. Но ей не хотелось озвучивать свое предположение, чтобы неизвестный, глаголющий устами Лида, в случае, если она все-таки ошибается, не смог подыграть ей, выдав себя за того, другого, о котором догадалась Зверда.
– Более того, именно так я и собирался поступить, – продолжал запредельный гость, игнорируя требование баронессы. – Еще сегодня утром я готовился именно к этому. Вам очень, очень повезло, что варанцы сошли с ума и упредили мое нападение. И вам повезло втройне, что я не заключил союза с баронами Семельвенк.
«Вот видите», – одними губами сказал Лагха барону Шоше.
– Назовите свое имя! – Зверда вскочила на ноги. Больше всего на свете баронесса ненавидела, когда ее слова пропускают мимо ушей. – В противном случае я снесу вашему болвану голову и вы не сможете сказать то, ради чего тратите сейчас свои таланты!
Если бы сознание Лида было включено в этот разговор, военный советник имел бы все основания обделаться от страха. Потому что баронесса не шутила: она действительно была готова пустить в ход меч. Вместо этого Лид легкомысленно улыбнулся:
– Но ведь тогда вы не узнаете, кто я, и зачем ищу разговора с вами. А разговор этот для вас важен, очень важен.
Эгин вмешался:
– Да имейте же совесть, кто бы вы ни были! Баронесса сейчас и впрямь отрубит бедолаге голову, как вы не понимаете!? Какое отношение он, наемный харренский солдат, имеет к вашим фальмским дрязгам!? Тем более сейчас, когда его воля не владеет его же собственным телом!
При этом щека разболелась так, что Эгин поклялся воздержаться в ближайшие дни от подобных тирад.
– Вы, Эгин, честный человек. Ради вас – так и быть, представлюсь. Барон Вэль-Вира велиа Гинсавер. Сейчас, временно – в изгнании.
Каждый поприветствовал Вэль-Виру в собственной манере:
– Здравствуйте, барон.
– А, это вы. Я так и думал.
– В свою очередь, имею честь представиться. Лагха Коалара, гнорр Свода Равновесия.
И только Эгин промолчал, глубоко и церемонно поклонившись.
– И вы тоже гнорр? – глаза Лида, следуя воле Вэль-Виры, равнодушно изучили Лагху. – Ну будь по-вашему. В любом случае, это не имеет прямого отношения к цели моего визита.
И, не делая паузы, Вэль-Вира затараторил на языке гэвенгов. В глотке Лида, не привыкшей артикулировать подобные запредельные звуки, клокотало и сипело.
Лагху так не обижали уже давно. Возможно, со времен ученичества у Ибалара. Да чтобы он когда-нибудь назвал свое настоящее имя и главенствующее место в иерархии Свода Равновесия и при этом его собеседник не воскликнул «Неужели тот самый!?»
– Ну вот что, Эгин, – вполголоса сказал помрачневший Лагха. – Мы чужие на этом пиршестве высшего духа. Пойдемте-ка прогуляемся.
Зверда бросила на них умоляющий, извиняющийся взгляд. Но Лагха был непреклонен. Не смея противиться своему другу – о да, пожалуй после всего пережитого Эгин имел смелость надеяться, что они с Лагхой стали друзьями, – вслед за ним удалился и отставной аррум с разорванной щекой.