Мартин недоверчиво посмотрел на ковбоя:
– Вы ошибаетесь. Позавчера Ирина погибла.
– Значит, перед тем и видел, – невозмутимо ответил ковбой. – Она на руины отправилась, всё-таки не отговорил я её. Да вон индейца спроси… он ей дорогу указывал.
Помолчав некоторое время, Мартин поднялся. Ковбой насмешливо смотрел на него, будто почувствовал невысказанное недоверие.
Мартин подошёл к индейцу. Кивнул:
– Мир тебе, Джим.
– И тебе мир, – кивнул индеец. Говорил он на довольно приличном туристическом, хотя сразу было понятно – учил сам.
– Ты видел эту женщину, Джим? – спросил Мартин, доставая фотографию. Встречались расы, не способные соотнести изображение с оригиналом, но туземцы Прерии казались достаточно человекообразными.
Взгляд индейца скользнул по снимку.
Он неспешно кивнул:
– Да.
– Когда? – продолжал расспросы Мартин.
– Позавчера я отвёл её к старому городу, – сказал индеец. – В полдень мы расстались.
Мартину нечасто доводилось ездить верхом. Да и много ли современных людей владеет этим благородным искусством? На Прерии, однако, лошади были основным видом транспорта. И пара вертолётов и две «Сессны» на взлётной полосе – всем этим колонисты по праву гордились, но никак не считали повседневным транспортом. Чуть больше встречалось машин, преимущественно дизельных, но в основном люди передвигались на лошадях. Видимо, в здешней нефти было слишком мало лёгких фракций, чтобы обеспечить капризные двигатели внутреннего сгорания. Мартин и так диву давался, как сумели колонисты протащить через Врата такое количество техники. Носили в рюкзаках, в разобранном виде, а собирали уже на месте? Вероятно. Но сколько же историй было рассказано, сколько походов совершено, чтобы у колонии появились самолёты, буровая вышка, да что там вышка – самая обыкновенная пекарня! Мартину невольно вспомнились сетования дяди, большого любителя литературы, на творческий застой, поразивший как отечественных, так и зарубежных писателей в последнее десятилетие. Причина, конечно, была на виду: всё более или менее талантливые сочиняли истории для ключников и состояли на содержании тех или иных серьёзных контор. Кому послужили аргументом деньги, а кому – патриотические воззвания правительств… Книги писали лишь авторы бесконечных фэнтезийных сериалов и женских романов. Истории, которые они способны были придумать, ключников всё равно не устраивали.
Но как ни кипел подстёгнутый крепким долларом патриотический энтузиазм американских писателей, обеспечить Мартина наёмной машиной они не смогли. Единственная в городе арендная конюшня предложила ему выбор из четырёх смирных кобыл, но даже они Мартина не устроили. Вспомнив свои редкие попытки ездить верхом, он покачал головой и отказался от проката лошади.
К руинам Мартин отправился пешком. Индейца Джима, вновь получившего работу проводника, это вполне устроило. Насколько было известно Мартину, аборигены Прерии почти не пользовались верховыми животными, предпочитая навьючивать на них скарб. Причина была вполне тривиальна – существа, которых они использовали как волов, имели чудовищно острый костяной хребет, подозрительный нрав и попытку оседлать их воспринимали как агрессию.
Пешие переходы Мартина никогда не утомляли, тем более на такой гостеприимной планете. Замечательно было идти по оранжевым травам, чувствовать на коже тёплый ветерок, вдыхать непривычные пряные запахи и всем существом осознавать – ты в немыслимой дали от Земли и Солнца, ты на планете, где всё человеческое население исчисляется тремя десятками тысяч душ, ты один из немногих, регулярно преодолевающих грань между повседневностью и приключением!
– Джим, а ты уверен, что вёл к руинам именно эту девушку? – спросил Мартин, когда они перешли реку по деревянному мосту и стали подниматься на правый, более пологий берег реки. Здесь тоже были дома, город явно собирался расширяться в этом направлении, но чувствовалось – они уже покидают пределы цивилизации.
– Она похожа, – осторожно ответил индеец.
– Каким именем она звалась?
– Ирина Полушкина, – очень чётко и правильно выговорил индеец. Похоже, у местных жителей были замечательные лингвистические способности.
Мартин вздохнул и оставил эту тему. Кто-то ошибался. Либо он – приняв погибшую на Библиотеке девушку за Ирину… но ведь дома у Мартина лежал её жетон, да и откуда такое сходство? Либо ошибались – или врали – безымянный ковбой и индеец?
Конечно, можно предположить версию более интересную. У Ирины существовала сестра-близнец, о которой господин Полушкин либо не знал, либо не счёл нужным сообщать. Девушки отправились в путешествие вместе, но выбрали две разные планеты… и ещё назвались одним и тем же именем…
Мартин только вздохнул от этой замечательной версии, заставляющей вспомнить мексиканские телесериалы и романтические романы для дам средних лет. Нет, гадать не стоило. Джим уверял, что отвёл Ирину к учёным, исследующим руины. Туда всего четыре-пять часов пути, тридцать километров… и не таких, как на Библиотеке, с прыжками по камням. Нормальная прогулка по степи…
– Джим, тебе нравятся люди? – спросил он.
– Не знаю, не пробовал, – лаконично ответил индеец.
Мартин удивлённо посмотрел на него. Индеец улыбался.
– Чёрт возьми, вот уж где не ожидал услышать бородатые анекдоты! – воскликнул Мартин.
– Мне нравятся анекдоты, – с достоинством ответил Джим. – Люди умеют веселиться. Да, мне нравятся люди. Я плохой ходок. Мне тяжело кочевать с народом. На одном месте легче.
Мартин, которому стоило некоторых трудов удерживать взятый темп, покачал головой.
– Жить среди людей – лучше, – заключил Джим. – У людей есть хорошая еда. Пиво очень вкусное.
Он мгновение поколебался, потом заговорщицким шёпотом добавил:
– А некоторым женщинам очень интересно любить индейца!
Мартин крякнул от новой неожиданности. Хотя… чему тут удивляться? Физиологически аборигены Прерии были очень близки людям. Совместное потомство невозможно, генотип всё-таки разный, а вот секс… Да и внешность индейца нельзя было назвать отталкивающей. Мартин, к примеру, ничего не имел против секса с китаянкой или японкой, такая мысль скорее возбуждала, чем отталкивала. Почему же обитательницы Прерии, выросшие большей частью в либеральном обществе, должны чураться аборигенов?
– Хорошо, что вы так сошлись с людьми, – сказал он. – А с Чужими?
– Некоторые – страшные, – ответил Джим. – Некоторые, – он поморщился, – с очень плохим запахом. Хуже одеколона шерифа. Но всё равно ничего.