– Что ещё подлежит проверке? – устало спросил Мартин. – Толерантность к чужим формам жизни? Уровень интеллекта?

– Толерантность ты продемонстрировал, терпя моё паясничанье, – сказал Павлик. – А твой уровень интеллекта вообще не важен.

Глава 3

Представьте себе море, разделённое не то мановением руки пророка, не то взрывом чудовищной силы. Вздыбившиеся волны, обнажившееся дно – овальная долина посреди водной глади.

Теперь остановите волны, жаждущие сомкнуться! Пусть они замрут, пусть на высохшем дне, в небрежении близко от застывших синеватых стен, возникнут причудливые деревянные строения – ломаные линии, острые углы… приснившийся Дали учебник геометрии. Пусть между зданиями будут неспешно прогуливаться – не то идти, не то течь – аморфные амёбы, превосходящие размерами человека.

Сверху подвесьте солнце – яркое, голубоватое, размерами больше земного. Его лучи пронзят застывшие волны, высветят синее кисельное море, в котором плывут, раздвигая жгутиками плавников упрямую субстанцию, огромные меланхоличные бактерии.

– Как в учебном фильме, – сказал Мартин, отходя от окна. – Простейшие формы жизни. Быт, обычаи и нравы амёб.

– Эти простейшие во многом превосходят людей, – заметила Ирина.

– Да, я понимаю… – Мартин подошёл к девушке. Они были вдвоём в деревянном пирамидальном строении, в маленькой комнате у самой его вершины. Откуда у местных обитателей, живущих в мире плавных форм, взялось само понятие углов. Неужели резкие, грубые очертания казались им привлекательными? Видимо, да. Не зря же это здание служило каким-то культовым целям. – Ирина, а дерево местное?

– Конечно.

Мартин с сомнением поколупал пальцем доску. Теперь было понятно, откуда ключники копировали внутренний дизайн Станции.

– А деревья у них – многоклеточные?

– Да, – кивнула Ирина. – Растения эволюционировали. А живые организмы – лишь выросли в размерах. Удивительно, правда?

Мартин кивнул. Впрочем, он повидал достаточно удивительного, чтобы не вдаваться в причуды местной биологии.

– Мне куда удивительнее, что ты жива.

– Всё так запущено? – спросила девушка.

– Да. Впрочем, на Прерии-2 мы успели немного поговорить…

– Я помню… – прервала его девушка и нахмурилась.

– Как ты можешь помнить? – в лоб спросил Мартин. – Ира… давай начистоту.

Девушка тихонько засмеялась. Впрочем, совсем не обидно. Было в ней что-то, далеко не всегда свойственное женщинам… Мартин даже терялся, как назвать это свойство… может быть – «не-бабскость?».

Впрочем, это не только неуклюже, но и не совсем точно. Когда мужчина в сердцах говорит «бабьё!», вкладывая в свои слова ту же неприязнь, что и женщина при слове «мужлан!», оттенки смысла очень сильно разнятся. Бабьём становятся женщины плаксиво истеричные, чудовищно кокетливые, завзятые сплетницы и ничем не интересующиеся домохозяйки… так же как мужлана может характеризовать и любовь к выпивке, и слабость к прекрасному полу, и грубая неотёсанность, и просто плохо подстриженные ногти.

В Ирине, что греха таить, присутствовала и кокетливость, и истеричность, и все положенные женщинам недостатки – пусть и в лёгкой форме. Может быть, всё дело было в их гармоничности? Любой человек в равной мере скроен из хорошего и дурного, но бывают чудесные исключения, когда слабости развиты ровно в той мере, чтобы привлекать, а не отталкивать. Краткую пору такой гармонии проходят почти все девочки-подростки – чтобы стремительно утратить и обрести вновь лишь в бальзаковском возрасте. Или не обрести никогда. Но бывают и счастливые исключения, которые остаются созвучными в своих достоинствах и недостатках в любые годы.

Мартин решил, что в Ирине ему нравится эта труднодостижимая гармония.

– Давай начистоту, – согласилась Ирина. – Ты хочешь знать, как нас стало семь?

– Да! – воскликнул Мартин.

Небеса не разверзлись. Двери не распахнулись, впуская в комнату толпу разъярённых амёб. Ирина не схватилась за сердце, сражённая коварным инфарктом.

– Всё очень просто, – сказала девушка. – Контрол.

– Что?

– Кнопка «контрол» на клавиатуре. Я выбирала, куда мне отправиться. Хотелось посетить шесть-семь планет по меньшей мере… я выбирала, какая из них будет первой. И по привычке зажала контрол, чтобы «мышкой» выделить названия в общем списке.

– И они выделились? – глупо спросил Мартин.

– Да. А я решила нажать «ввод». Не потому, что надеялась разделиться. Я думала, что меня отправит на одну из планет… случайным образом.

– Дыра, – растерянно сказал Мартин. – Дыра в программной оболочке. Вот к чему привело ключников использование человеческих терминалов!

– Ага. – Ирина улыбнулась.

– Спасибо «Майкрософту»! – с чувством произнёс Мартин. – Дыру закрыли?

– Откуда мне знать? Наверное, закрыли.

Как-то очень мимолётно Мартин подумал, что дублирование Ирины окончательно запутывает давний спор о методе работы Врат. Переносят ли они человека на другую планету, или создают точную копию в новом мире, а оригинал уничтожают? Из слов Павлика следовало, что именно переносят – всю комнату, вместе с находящимся в ней разумным существом. Но если Ирина была семь раз скопирована, то…

Или здесь уже не применимы обычные человеческие понятия? И между переносом в одну точку пространства и переносом в семь разных точек нет принципиальной разницы? Мартин не был физиком, да и вряд ли на этот вопрос сумел бы ответить самый гениальный земной физик. Слишком велика пропасть между людьми и ключниками.

– Но как ты узнала о своих дубликатах? – воскликнул Мартин, непроизвольно отдавая этой Ирине пальму первенства.

– Я их почувствовала, – сказала Ирина и тут же поправилась: – Мы почувствовали друг друга. Это как… – Она досадливо поморщилась, пошевелила пальцами, будто человек, которого просят объяснить, что такое зыбь. – Это…

– Мысль? Сон? Разговор? – подсказал Мартин.

– Всё это вместе – и что-то совсем другое. Вначале мне казалось, что я спятила. – Ирочка улыбнулась. – Меня, наверное, шизофреник хорошо поймёт… Я могу разговаривать… – Она снова на миг задумалась. – Нет, не разговаривать… думать вместе?

– Постоянно? Сейчас ты здесь не одна – вас три? – воскликнул Мартин.

– Сейчас одна. Это случается время от времени, но всё чаще и чаще. А когда девочки умирали… – голос Ирины не дрогнул, – я пережила всё вместе с ними. Все те дни, пока мы были разделены. Так что в каком-то смысле они живы. Я была на Библиотеке, Мартин. И на Прерии-2. И на Аранке, и на Факью. Я знаю, что в этом теле я не покидала Беззар… но я прожила и их жизни. До самой смерти.