– Ты говоришь, что я лицемерка, – прошептала она. Она так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. – Ты добился, чего хотел, а теперь говоришь, что между нами все кончено, потому что я лицемерка.
Он запротестовал:
– Ты передергиваешь. И я говорил вовсе не это.
Но он неожиданно и очень ясно понял, что часть ее слов соответствует истине. Только не та, которая касалась лицемерия. Или если и касалась, то не имела никакого отношения к ней.
Казалось, она прочла по его лицу пришедшее к нему понимание и отвернулась.
Она попросила:
– Уйди, ладно?
– Корт, перестань…
– Просто уходи. Мне надо домой.
По оживленному обмену эсэмэсками и сопровождающему его перешептыванию Дженн достаточно быстро поняла, что Диспетчерская сплетен распространяет сведения, имеющие огромное значение для всех школьников Южного Уидби. Оказалось, что это – известие об окончательном разрыве отношений Деррика Мэтисона и Кортни Бейкер. Поскольку они с Дерриком когда-то дружили, Дженн могла бы заинтересоваться этим и даже поговорить об этом с ним, но несколько месяцев назад он перечеркнул их дружбу ради Толстозадой Всезнайки, и потому она уделила этой новости ровно десять секунд, а потом махнула рукой на его разбитое сердце – или что там у него было. Ее мысли занимали другие проблемы.
Одной из них была Энни Тэйлор. Энни два вечера подряд исчезала из своего домика – не на всю ночь, но допоздна. Когда она вернулась, то звук захлопывающейся дверцы машины разбудил Дженн. Когда Дженн босиком прошлепала к окну и увидела, что Энни как раз заходит к себе, часы показывали половину третьего. Хотя Дженн понимала, что это не ее дело, ей было неспокойно, когда Энни исчезала, потому что создавалось впечатление, что это из-за Неры. Последнее собрание тюленьего общества было полным дурдомом. После его окончания намерения Энни в отношении этой самки тюленя стали вдвое и втрое решительней. Она была намерена ее поймать, ей необходимы были снимки, ей надо заполучить образчик ее ДНК. Она безостановочно говорила обо всем этом – и о том, как она собирается это сделать и почему это надо делать НЕМЕДЛЕННО. Дженн решила, что из-за этого тюленя у людей крыша едет. На то должны были быть какие-то причины помимо очевидных: для Лэнгли Нера была источником доходов, а для Энни – возможностью написать диссертацию. Дженн готова была принять это как частичное объяснение этого сумасшествия, но она решительно не верила в то, что это единственное объяснение.
Казалось, что все начинается и заканчивается угольно-черным тюленем, так что и на нее это безумие тоже распространилось. Запихнув в себя бутер с арахисовым маслом и джемом (хлеб был черствый, а джема слишком мало), она отправилась в школьную библиотеку, чтобы залезть в компьютер. По воле судьбы в библиотеке оказались только Толстозадая Всезнайка Бекка Кинг и Шуман Лишние Трусы: они яростно перешептывались в углу. При виде них Дженн ухмыльнулась: она догадалась, что все это связано с работой по цивилизации Запада, срок сдачи которой приближался. Это будет та самая работа, которая обещает принести ей отличную оценку, а Толстозадихе – нечто намного ниже «отлично». Шуман Лишние Трусы ее утянет на дно. Именно это у него всегда прекрасно получается.
Под бдительным взором одной из мамочек из родительского комитета Дженн прошла к компьютерам, выслушав себе вслед:
– Смотри там, а то я буду за тобой присматривать.
Дженн поняла это так, что компьютеры предназначены для серьезных пользователей, а не для ребят, решивших полазить по Интернету. «Иди ты», – подумала она и объяснила:
– Задание по тюленям.
Родительница сказала:
– Изволь заниматься именно этим.
«Чтоб тебе тухлыми яйцами нажраться», – мысленно пожелала ей Дженн, однако она улыбнулась, кивнула и принялась за работу.
Нера интересовала всех. Это было и так понятно. Но вот почему с ней так носятся – это другой вопрос, и Дженн решила, что этот вопрос стоит выяснить. Она не знала, почему Нера так важна для Лэнгли, если не считать тех денег, которые благодаря ей многие зарабатывали. А еще она не знала, почему она так важна для Эдди Беддоу, если не считать того, что Эдди просто псих. Зато она прекрасно поняла, что Энни сейчас так возбудилась из-за передатчика, который якобы был на Нере, так что она решила, что начать можно именно с этого.
Дженн достаточно быстро разобралась с тем, что это означает и почему наличие передатчика настолько важно. Немного походив с сайта на сайт по ссылкам, она смогла выяснить одну вещь, про которую никогда не знала, несмотря на то, что всегда жила так близко от морских млекопитающих: тюлени линяют! Они каждый год сбрасывают шкуру. Вместо нее у них нарастает новая, а кусочки старой шкуры служат надежным источником ДНК для тех ученых, которые хотят их изучать.
«Уже неплохо», – подумала Дженн. Когда она прочла про этот момент, ей пришло в голову, что возбуждение Энни вполне могло быть связано с мыслью добыть кусочек старой шкуры Неры и получить из нее ДНК. Вот только Энни загорелась из-за передатчика, который был на Нере, так что, прежде чем делать выводы относительно сбрасывания шкуры, Дженн решила почитать про передатчики.
Ей помешал возглас:
– Хватит, Тод. Прекрати это, а?
Голос Бекки разнесся по всей библиотеке. Подняв голову, Дженн увидела, что Шуман Лишние Трусы вскочил на ноги и засовывает что-то себе в рюкзак, а Толстозадиха пытается ему помешать.
– Я тебе шесть раз говорил и больше повторять не буду! – ответил Лишние Трусы. – И если бы ты хоть на три минуты перестала слушать свою глупую музыку, то, может, услышала бы меня, навозная лепешка!
Он резко наклонился и выдернул у Толстозадихи наушник. Дженн спрятала улыбку и подумала: «Давай, парень!» Она совершенно не понимала, почему Жирдяйку не наказывают каждый день за ее плеер.
– Это не музыка, – сказала Жирдяйка. – И пожалуйста сядь, чтобы мы все обговорили.
Она схватила пару его книг.
Он вырвал их у нее.
– Нечего обговаривать. Я пошел.
Он так и сделал. Родительница пригрозила:
– Если вы двое не успокоитесь, то, боюсь, мне придется…
Лишние Трусы прервал ее:
– Ой, как мне страшно!
И захлопнул за собой дверь.
Толстозадиха посмотрела на Дженн и тут же отвела взгляд. Дженн подумала: «Знала бы ты…» Жирдяйка повернулась обратно и спросила у Дженн:
– Что?
Ее гадкий тон говорил: «Что ты там такое увидела?»
Дженн ответила:
– Что «что»? Я тут занимаюсь. У тебя какие-то возражения?
«Ну и безнадега!» – подумала она.
Толстозадиха положила руки на стол и уткнулась в них лицом. «Не везет? – подумала Дженн. – Ах, до чего мне тебя жалко!»