– Есть ещё ручные записи и отдельные информационные блоки с заметками.
Илари рукой указал на изящные полочки.
Из-за возможности найти подобные записи они четверо, в общем-то, и заявились. Содержимое компьютера можно было просто скачать через сеть.
– Вот здесь его давние записи. А вот здесь кубики памяти присланные с синхрониума.
– Что?! – изумлённое восклицание исторгло сразу четыре рта.
Все невольно повернулись к Легорон Крос Секону. Илари по-своему истолковал изумление гостей.
– Мой несчастные брат, – сказал он, – без сомнения был достойным мужем. А достойный муж слишком мудр, что бы класть всё бьющиеся в один контейнер. Будучи в разъездах, он постоянно делал копии своих записей, которые присылал домой. А преданные жёны помещали их в его кабинете.
Зимин понял: организаторов нападения на синхрониум подвела инерция мышления. Им просто не пришло в голову, что кто-то из инори может переправлять что-то важное своим глупым жёнам. Файлы в компьютере Анамириса они возможно и сумели проверить, но посылка с блоками памяти могла прийти позже.
Горд мысленно пожелал всём трём вдовам Анамириса всяческого благополучия. Интересно, что с ними стало? Космогатор не знал, какая судьба ждёт овдовевший иларийский гарем. Впрочем, вряд ли что-нибудь страшное. Жестокость этой расе никогда свойственна не была.
Во втором смысловом слое, произносимого хозяином монолога, Горд различил лишь слегка замаскированную насмешку. Похоже, Легорона чуточку забавлял этот пунктик покойного брата.
Инори указала на блоки:
– Отлично, – мы всё это берём.
Она имела в виду, конечно, не сами кубики памяти, а лишь заключённую в них информацию. Рукописные заметки она тоже собиралась сканировать.
– Конечно, – хозяин склонился в лёгком поклоне.
Горд не сомневался, что по завершении копирования Инори уничтожит в блоках всю информацию. И не с помощью псионики, её илари мог бы, и почувствовать, а с помощью самого обыкновенного вируса.
Вскоре они распрощались с хозяином, отклонив его любезное приглашение на полдник.
Крос Секон проводил их до выхода, мягко ступая по зеркальному полу которым был покрыт холл.
– Жаль, что столь достопочтенные гости не могут остаться надолго, – проговорил он. – А то мой ближайший сосед задумал совершить сегодня после вечерней пирушки самоубийство. И ему было бы приятно, если бы на нём присутствовали иноразумные.
Горд видел, как был ошеломлён кимерит. Сам он, хорошо зная нравы илари, слишком удивлён не был. Смерть была для них лишь финальным аккордом жизни, который они старались обставить как можно торжественней.
– С большим сожалением вынуждены отказать нашему достойному собеседнику, – учтиво сказала Инори Киви, – наш график сегодня забит слишком плотно.
Раса кавай всегда славилась способностью извлекать удовольствие почти из чего угодно. Но всё же Инори считала, что есть много куда более интересных вещей, чем наблюдение за самоумерщвлением.
Надеюсь, – подумал Горд, – полученная нами информация сможет принести хоть какую-то пользу. Хотя на самом деле испытывал сильные сомнения. Скорее всего, это был очередной холостой выстрел. Хотя, кто знает. Возможно, он просто чересчур скептичен.
Больше всего Горду сейчас хотелось разобраться со зловещими трещинами. Ещё немного времени, и они действительно превратятся в реальную угрозу галактического масштаба. «О чёрные провалы, жрущие звёзды», – вспомнил он строчку из пророчества приёмной дочери. На настоящий момент трещины уже поглотили несколько звёздных систем, пока к счастью без разумного населения. Но Горд знал, что из многих миров находящихся поблизости от них уже шло повальное бегство.
Зимин вспомнил мёртвую пустоту глаз Груздина. Этот парень был не кем для Горда, но именно с того момента трещины словно сделались для космогатора его личным врагом. Казалось, будто своими глазами Груздин видел, что-то невыразимо ужасное. Возможно, оно до сих пор преследовало его в глубинах спящего разума. Это было куда хуже смерти.
Никто из астрофизиков до сих пор не смог понять истинную природу этих провалов реальности. Если бы в записях Анамирис Ковалес Секона содержался б хоть какой-то намёк. Нет. Он ничего не мог знать об этом, так как трещины были открыты в один день с его смертью. И Горд тут же выбросил бесполезные надежды из головы.
* * *
На больничной кровати, окружённый медицинской аппаратурой лежал Стас Груздин. Глаза его были открыты, но оставались пусты. Мало кто из людей решался заглянуть в них во второй раз. Казалось, это были колодцы, уходившие в бесконечную бездну.
Лицо Стаса большую часть времени было бесстрастным, но иногда по нему вдруг пробегала быстрая и трудно уловимая смена выражений, которую никто не мог понять. Словно Груздин видел своими пустыми глазами нечто невидимое для остальных.
У его кровати стояли двое.
– И что ни каких перемен? – спросил молодой врач-стажёр своего более опытного напарника.
Средних лет мужчина только покачал головой.
– Нет. Он как растение. Ведут – идёт, положат в рот – ест, в остальное время лежит точно кукла. Никто не понимает почему. Не удалось зафиксировать никаких повреждений мозга или нервной системы. На громкую речь реагирует дрожанием век, но это всё.
Стажёр хотел ещё раз заглянуть в глаза Стаса, но не решился. Ему было не по себе.
– Такое впечатление, – проговорил старший врач, – что образно говоря повреждено программное обеспечение мозга. Но это уже отдаёт какой-то мистикой. Ладно, пойдём, я должен показать тебе других пациентов.
Они вышли. Некоторое время пустая человеческая оболочка на кровати лежала неподвижно. Потом по лицу его вновь пробежала волна смены выражений, на этот раз она была очень сильная. Радость, гнев, горе, сменялись с безумной скоростью, словно кто-то внутри него никак не мог подобрать нужного.
Потом наступила полная рассинхронизация мышц. Они начали сокращаться совершенно невпопад, как будто Стас пытался плакать и кричать одновременно. Тело выгнулось дугой над кроватью. Медицинская аппаратура послала сигнал тревоги врачам. Потом Стас сел. Его тело поднималась механистично, как автомат. На лице продолжалась безумная пляска мускулов.
Мгновение спустя тело встало. Неудачно. Оно не смогло сохранить равновесия и тут же опустилось назад на кровать. Потом тело встало опять. Покачиваясь из стороны в сторону, оно словно подбирало необходимый режим. Походкой пьяницы Стас сделал шаг. Потом ещё один. С каждым мгновением он держался на ногах всё крепче. Выражения на лице всё ещё продолжали меняться. Со стороны бывший космогатор походил на какого-то безумного клоуна.
Послышались быстрые шаги, дверь открылась. В палату вошёл старший врач.
– Что…
Он застыл в полном потрясении. Его поразил не столько сам факт самостоятельных движений того, кого все считали растением, а то, что творилось на его лице. Мускулы на нём дёргались уже без всякой связи друг с другом. Это было жутко, по настоящему.