— Не подвела чуйка‑то. Ох не подвела.
Честно говоря, я был зол, очень зол, как и большинство моих бойцов. Свои стреляют в своих, а это без сомнения были наши. Значит, тогда я не зря ушёл от людей Сталина, есть у меня тайный враг, что как марионетки может посылать снайперов охотиться на меня. Ещё бы знать, кто он, этот Враг.
— Гурьев, приберитесь тут, – приказал я и, повернувшись к подошедшему Малкину, велел: – Колонна уходит через двадцать пять минут, сразу после завтрака. Обеспечьте пищей бойцов и командиров. Если что, я у штабного бронетранспортёра.
— Товарищ капитан! – возмутился фельдшер. – Дайте мне закончить перевязку!
Через полчаса колонна, выстроившись в походный порядок, выдвинулась с места стоянки в сторону Киева.
7 мая 1942 года. 14 часов 11 минут по московскому времени. Районный центр Иванково. Штаб партизанского корпуса
— Товарищ старший лейтенант! – заглянул в кабинет к Смелову боец–посыльный. – Вас вызывают в Особый отдел.
Переведённый после последних событий в тыловую службу, боевой командир хмуро кивнул и, закончив диктовать писарю очередные наряды на боеприпасы для Второй стрелковой бригады, вышел из кабинета, направившись в Особый отдел. Такие приглашения игнорировать нельзя.
Кроме начальника Особого отдела и одного из его доверенных сотрудников в кабинете находились комкор Титов и капитан Омельченко. Последний стоял у окна и скучающе разглядывал двор, где двое бойцов занимались починкой тяжёлого грузовика, который никак не хотел заводиться.
— А, Владимир, – оторвавшись от изучения какого‑то листка, кивнул Титов. – Проходи, пришло новое сообщение от Фролова. Некоторые обозначения не указаны в твоём шифровальном блокноте. Может, ты без него разберешься, что он написал? Возможно, тут подтверждение, что уничтожение штаба моторизованного корпуса – это их работа. А то столько шуму в эфире, а мы только догадываемся, чья это работа. Хотя некоторые уверены, что это поработал именно Фролов.
Капитан Омельченко, видимо, понял, что говорят о нём, мельком обернулся и вернулся к наблюдению за жизнью во дворе штаба.
— Некоторые обозначения мы действительно обговаривали на словах, – кивнул Смелов.
Подойдя к столу, он сел за него и взял протянутые листы с текстом послания.
— Полчаса назад пришло, – буркнул начальник Особого отдела.
Однако ничего ответить
Смелов не успел: была объявлена воздушная тревога, и командиры были вынуждены спуститься в глубокий подвал штаба, пережидая налёт.
— Я говорил, вам нужно менять местоположения штаба, – сказал Омельченко.
— Уже делаем, вечером переедем, – кивнул Титов. – Второй налёт за сегодня.
После налёта, от которого пострадали только склады на окраине, все вернулись по своим местам. Зенитки крепко встретили шестёрку бомбардировщиков, умудрившись повредить один. Улетал он с дымным следом. В прошлый налёт истребитель, на котором прилетел капитан Омельченко, дозаправившись, взлетел при приближении бомбардировщиков и умудрился сбить два „Юнкерса“ но при возвращении очевидно вызванные бомбардировщиками истребители подстерегли наш „ястребок“ при посадке. Лётчик погиб. Аэродром партизан стал известен противнику. Так что в данный момент его переносили на другую площадку.
В течение пяти минут командиры ожидали, пока Смелов прочитает послание от мангруппы Фролова–Громова, как он был обозначен в сводках. Читал лейтенант внимательно, делая карандашом некоторые пометки на полях. Наконец он отодвинул листы и задумчиво потёр лоб.
— Что там было? – нетерпеливо поинтересовался начальник Особого отдела корпуса.
— Уничтоженный штаб корпуса их работа, более того, они там документов и удостоверений набрали несколько мешков. Даже генерала в плен взяли. Тут интерес представляет другая информация… На Фролова было совершенно покушение.
— Что значит, было покушение? – подошёл ближе Омельченко, хмурясь.
— Стреляли в него, благо только ранили. Снайперы были с советским оружием и в советском камуфляже. Осназовцы это были. Виталий в этом убеждён. Сами стрелки погибли при отходе.
— Чёрт! – ударил по столешнице Омельченко. – Он опять не сообщил свои координаты?
— Нет, но намекнул, где будет в скором времени.
— Где? – коротко поинтересовался капитан.
— Я могу вам доверять? – сузив глаза, спросил Смелов.
— Все бойцы и командиры, что воевали с Фроловым, заимели одну странность. Бесшабашность. Могут нагрубить даже сотрудникам госбезопасности, – усмехнулся Омельченко. – Мне можно доверять, там работали не мои люди. У меня задача наоборот вывезти Фролова на Большую Землю.
— Киев. Сегодня или завтра вы сможете найти его в Киеве, – подумав, ответил Смелов.
— Подождите, но как же документы, карты и пленный? Они нам требуются для прояснения обстановки! – спросил Титов.
— Насчёт этого у Виталия уже есть решение. К вечеру он велел принимать груз. Как и где, не написано, видимо, решил, что мы сами сообразим.
— Хм, – задумчиво хмыкнул Омельченко и, подойдя к карте, стал её разглядывать, после чего карандашом нарисовал два небольших кружочка. – Я не знаю, как Фролов сможет доставить к нам пленного и документы, в данный момент это фактически невозможно, мы в окружении, но единственный возможный вариант для него… Это по воздуху… Вот здесь был разгромлен штаб моторизованного корпуса, а вот тут, в ста километрах, находится аэродром, где базируются бомбардировщики, что совершают налёты на наш штаб. Если провести линии вот так и так, то аэродром пересекается двумя линиями… Товарищ полковник, передайте зенитчикам, что если появятся немецкие самолёты, пусть не стреляют, пока те не начнут бомбить. Мало ли.
— Летят, – поднимая бинокль, сказал Малкин. – Ха, а шестой дымит, видимо, ему от наших досталось.
Наша колонна была укрыта в небольшом березняке и замаскирована. В разные стороны я отправил разведгруппы с задачей взять информированного офицера, а в данный момент мы с начштаба стояли на опушке и наблюдали за шестью бомбардировщиками, что сбрасывая скорость нарезали круги над своим аэродромом.
Когда я сообщил свои планы на сегодня, к моему удивлению никто из командиров не стал говорить, что это невозможно. Нет, они тут же стали обсуждать рабочие вопросы нашего будущего рейда. Да, я решил войти в Киев, пройти его насквозь, посетив здания комендатуры, губернатора и гестапо. После чего по мостам уйти на другой берег Днепра и затеряться в лесах, дав мангруппе неделю отдыха от последних бешеных дней. Пока бойцы и командиры буквально бурлили энтузиазмом, но я знал, что у них накапливается усталость, скоро появится лёгкое безразличие, невнимательность, а это может привести к катастрофе. Так что воспользуемся моментом, отдохнём, заодно потренируемся и продолжим рейды. Немцы немного подуспокоятся, плотнее взявшись за партизанский корпус, ну а мы нанесём им удар в неожиданном месте. Там видно будет, появятся ещё жирные цели, а пока мы шли к Киеву.