Тогда-то она и нашла шарф.
Элен почувствовала прилив благодарности к леди Уоррен, хотя теперь все это не имело никакого значения.
«Хорошо, что я прогнала сиделку», – подумала она.
Между тем сестра Баркер явилась девушке в новом свете: она скорее вызывала жалость, чем подозрения. В глубине души она была бесконечно женственна, однако непривлекательная наружность помешала ей обрести счастье, и потому она озлобилась.
Элен с тревогой задумалась: а где сейчас сестра Баркер? В такую минуту мужская сила и грубость сиделки пришлись бы весьма кстати.
Элен потрясенно смотрела на профессора. На первый взгляд в нем ничего не изменилось. Та же невзрачная интеллигентная внешность человека, привыкшего к вечернему гонгу и чаше для омовения пальцев. Вечерний костюм дополнял этот образ, а в голосе звучали прежние сухие ученые нотки.
Такого профессора Элен не боялась. Грядущее превращение – вот что до дрожи ее пугало. Она вспомнила слова доктора Пэрри о том, что между приступами преступник может казаться совершенно нормальным.
Девушка постаралась удержать профессора в его привычном обличье.
– Что вы искали? – спросила она как можно спокойнее.
– Белый шелковый шарф.
Сердце Элен ушло в пятки.
– Я видела его в комоде леди Уоррен, – быстро сказала она. – Сейчас принесу.
На мгновение ее посетила безумная идея: юркнуть в открытую дверь. Но надежда тут же погасла: профессор покачал головой.
– Не ходите. Где остальные?
– Миссис Оутс пьяна, а мисс Уоррен у себя в комнате – не может выйти, – ответила Элен.
Смутная довольная улыбка тронула губы профессора.
– Хорошо, – произнес он. – Наконец вы одна.
Его голос был по-прежнему отчужденным и сдержанным; Элен еще не теряла надежды заговорить ему зубы.
– Вы это спланировали? – спросила она.
– И да, и нет, – ответил профессор. – Я только потянул за веревочку, а механизм сам пришел в движение. Забавно было сидеть и наблюдать, как остальные расчищают мне дорогу.
Элен припомнила их разговор за ужином. Профессор доказал свою теорию: умный человек при желании способен управлять действиями ближних. Он поставил себя выше Бога.
– Что вы имеете в виду? – уточнила Элен, думая только о том, как отсрочить ужасную метаморфозу.
– Объясню, – ответил профессор, словно защищая свой тезис. – Я мог бы применить свою находчивость, чтобы избавиться от помех. Задача нетривиальная, но выполнимая. Однако знание человеческой природы подсказало мне более тонкий – и простой – способ. Начать с того, что я рассказал Райсу о продаже собаки. Когда Райс привел пса в дом, я понял, что сразу несколько обитателей дома теперь у меня на крючке.
– Продолжайте! – Элен изо всех сил тянула время.
– Неужели не понятно? – Глупость девушки раздосадовала профессора. – Дальше соображайте сами. Я учел трусость сестры и ее отвращение к животным; каждая из этих страстей рано или поздно должна была себя проявить.
– Очень умно! – Элен облизнула пересохшие губы, пытаясь придумать следующий вопрос. – Вы оставили ключ в двери погреба?
Профессор вновь раздраженно нахмурился:
– Это же очевидно. Я был уверен, что миссис Оутс найдет способ избавиться от мужа.
– Да, конечно. Бегство сестры Баркер вы тоже предугадали?
Профессор скривился:
– Тут мои ожидания не оправдались. Я рассчитывал, что вы – импульсивная и непредусмотрительная – выживете ее из дома. Но вы меня подвели. Пришлось вмешаться.
Он говорил тоном учителя, отчитывающего нерадивого ученика.
Элен понимала, что ей стоит избегать одного слова, однако ей не терпелось узнать судьбу сестры Баркер. Поэтому она осмелилась задать рискованный вопрос:
– Что вы с ней сделали?
К ее облегчению, профессор спокойно объяснил:
– На время убрал ее с игрового поля. Она лежит под кроватью, связанная, с кляпом во рту. Потом она даст показания, что кто-то напал на нее со спины, а я был без сознания, пока…
Голос его затих, казалось, мысль от него ускользает. К своему ужасу, Элен заметила, что пальцы профессора начали подергиваться.
– Почему вы не впустили полицию? – Элен не покидало чувство, что она пытается поддержать огонь в печи жалким листиком папиросной бумаги.
– Они и завтра явятся. – Пальцы профессора вновь скрючились. – Но ничего не найдут. Однако умный человек не должен недооценивать разум других. Если бы они дважды побывали в одном и том же доме, они могли заметить какую-нибудь упущенную мной мелочь. Но мы теряем время.
Элен поняла, что наступил решающий момент. Дальше тянуть не получится. Дом закрыт, и надежды на спасение у нее нет. Однако она решила задать еще один вопрос:
– Почему вы хотите меня убить?
Возможно, профессор не осознавал это, но во время происходящей напряженной сцены его теория доказывала саму себя. Если Элен было свойственно исследовать, то ему – удовлетворять жажду знаний.
– Это мой долг, – объявил он. – Как ученый, я опасаюсь постоянного роста населения и нехватки продуктов питания. Лишних женщин необходимо уничтожать.
– Почему я, по-вашему, лишняя? – в ужасе спросила Элен.
– У вас нет ни красоты, ни ума, ни других качеств, которые следовало бы передать потомству. Вы бесполезны. Неквалифицированный работник – лишний рот на перенасыщенном рынке труда. Поэтому я вас убью.
– Как? – прошептала Элен. – Как остальных?
– Да. Если не станете сопротивляться, больно вам не будет.
– Но Кэридуэн было больно.
– Кэридуэн? – Профессор нахмурился, припоминая. – Я был разочарован. Вообще-то я поджидал вас, а она доставила мне хлопот: пришлось тащить ее в сад Бина. Только полиции здесь не хватало. Я зря потратил силы и очень устал.
Элен твердо стояла на ногах, когда профессор сделал шаг навстречу. У нее было чувство, что любое неожиданное действие с ее стороны может повлечь за собой отвратительную метаморфозу.
А профессор, в свою очередь, не торопился начинать. Он с довольным видом огляделся по сторонам.
– Здесь тихо, – сказал он. – Не зря я ждал. Трижды у меня возникал порыв. В роще, на лестнице, когда вы заснули, и в вашей комнате. Но я боялся, что нам помешают.
Профессор задумчиво потер пальцы, как будто массируя их.
– Это наследственное, – объяснил он. – В детстве я видел, как отец перерезал девушке горло кухонным ножом. Тогда мне было противно и страшно. Но спустя годы семена взошли.
В глазах профессора вспыхнули зеленые огни. Его лицо стремительно менялось, теряя привычные очертания. Но девушка его узнала! Перед ней мелькнул тот самый искаженный лик, который она видела на лестнице.