– Конечно. Умираю от голода.
Выцветшие джинсы, старая футболка, взъерошенные волосы и щетина… И он готовит ей завтрак. Так странно видеть его таким мирным и домашним…
– А как ты вообще научился готовить?
– Когда мама уехала, отец решил не тратиться на лишнюю прислугу и уволил экономку, – вздохнул Лука, нарезая бекон ломтиками.
– А как же вы тогда жили? Неужели он сам готовил?
Лука покачал головой:
– Большую часть времени я проводил в школе-интернате, и о пропитании приходилось заботиться только на каникулах. – Он слегка поморщился. – А как-то раз одна из бесчисленных отцовских любовниц увидела, как я всухомятку поедаю кукурузные хлопья, и, пожалев, научила меня самым простым вещам. Хорошая была девушка, но, к сожалению, вскоре отец ее выгнал.
– А не она ли тебя заодно и постельным премудростям научила? – излишне резко спросила Серена.
– Нет.
Стыдясь неуместной ревности, Серена постаралась сменить тему:
– Твой отец так больше и не женился?
– Нет.
Разлив по кружкам ароматный кофе, Лука начал накрывать на стол.
– Отец крепко усвоил урок, когда мать ушла, забрав с собой маленькое состояние. Вообще-то она была из богатой итальянской семьи, но к тому времени ее собственные финансы уже подходили к концу, и она вовремя подсуетилась, позаботившись о безбедном будущем.
Родители думали лишь о деньгах, совершенно не заботясь, какой сын достанется каждому из них…
– Даже не представляю, что бы со мной было, если бы нас со Сьеной разлучили.
– Вы невероятно близки, верно? – спросил он, усаживаясь напротив.
– Да, без нее я бы пропала.
– Судя по твоему рассказу, я бы сказал, что при первой возможности ты сама себя спасла.
Смутившись под пристальным взглядом, Серена легонько пожала плечами.
– Наверно. – Она осторожно попробовала пышный омлет. – А вы с близнецом похожи? Он также целеустремленно пытается исправить каждое несовершенство этого мира?
– Макс… сложный человек, – вздохнул Лука. – Долгие годы он обижался, что я унаследовал все отцовское состояние, несмотря на то что я честно попытался отдать ему половину. Но он гордо отказался. Вообще, в жизни ему пришлось гораздо сложнее… В попытках обустроить гнездышко мама бросалась от одного богатого любовника к другому, записывалась в реабилитационный центр, потом снова его бросала… Макс же то учился в престижнейших швейцарских школах, то скитался по римским подворотням без крыши над головой.
Не веря своим ушам, Серена удивленно смотрела на Луку.
– Но он со всем справился и нашел свой путь в жизни, упрямо отказываясь принимать мою помощь. А о том, чтобы просить поддержки отца, у него даже и мысли не возникло. Лишь спустя годы, заработав свой первый миллион, он согласился встретиться со мной как равный с равным.
Что ж, похоже, теперь понятно, откуда в нем та бескомпромиссность и злопамятность, с которыми она столкнулась по приезде в Рио. Просто и у него самого жизнь была не из легких, но, несмотря ни на что, он каким-то чудом сумел сохранить целостную натуру и найти свою дорогу.
Так, может, и ей уже наконец-то пора перестать винить себя во всех грехах? Ведь если трезво взглянуть на прошлое, стоит признать, что справлялась она не так уж и плохо…
Поймав на себе пристальный взгляд, Серена поняла, что Лука ждет ответа на какой-то вопрос, который она пропустила мимо ушей.
– Прости, немного задумалась.
– Кажется, когда ты только приехала, говорила, что хочешь осмотреть Рио?
– Да, но…
Лука улыбнулся той надменной улыбкой, что всегда ее раздражала. Но теперь она почему-то стала казаться родной и знакомой, а от ее вида сердце Серены забилось чуть быстрее.
– Сегодня суббота, так что я с удовольствием покажу тебе город.
Недоверчиво глядя на собеседника, она почувствовала в животе какую-то странную легкость. Неужели ей теперь так мало надо для счастья? Какое же все-таки это непривычное чувство!
– Ладно, договорились.
– Нагулялась?
Развалившись на пляже Ипанема, они нежились в лучах заходящего солнца под звуки прибоя. Вдалеке играла приятная музыка, а отдыхающие после дневных забот бразильцы мелодично смеялись и общались по-португальски.
Почувствовав губы Луки на своих губах, Серена охотно ответила на поцелуй, прижимаясь к нему всем телом.
– Давай еще закатом полюбуемся.
Любуясь женской улыбкой, Лука изо всех сил старался сделать вид, что сегодня был самый обычный день. Но сам-то он отлично понимал, что все это бесконечно далеко от того, что он привык считать нормальным и обычным.
– Конечно.
Даже не верится, что так тепло на душе может быть от простой улыбки.
Всего один день пеших прогулок по Рио и пара часов на солнце, и теперь ее кожа золотилась приятным загаром, волосы стали еще светлее, а невыносимо-голубые глаза горели еще ярче.
С утра пораньше они поднялись на поезде на гору Корковаду, полюбовались статуей Христа Искупителя и панорамой Рио, и, что бы они ни делали и куда бы ни шли, Серена искренне радовалась каждой мелочи. А когда они стояли, облокотясь на перила и впитывая в себя потрясающую картину раскинувшегося перед ними города, она, сияя той незамутненной радостью, на какую обычно способны лишь дети, спросила:
– А мы можем потом пойти на пляж?
Неужели вместо того, чтобы пройтись по магазинам, она действительно хочет по-настоящему узнать Рио?
Спустившись с горы, они зашли пообедать в его любимый ресторанчик, и Лука как бы между делом спросил:
– Твоя семья действительно не выплачивает тебе содержание?
В голубых глазах мгновенно вспыхнула обида, которую всего пару дней назад он принял бы за искусную игру.
– Разумеется, нет, – выдохнула Серена и, чуть помолчав, неохотно добавила: – Сестра и ее муж снимали для меня квартиру в Афинах, но при первой возможности я сполна им все верну.
Когда же она перестанет его удивлять? Почти все охотно принимают подачки от родственников, но эта женщина, выросшая среди богатства и унаследовавшая целое состояние лишь затем, чтобы сразу же его лишиться, упрямо пытается сохранить полную независимость.
Заметив, что Лука смотрит, как она набросилась на огромную порцию фейжоады, традиционного бразильского блюда из черных бобов, свинины и фарофы, Серена смущенно покраснела.
– Сестра тоже много ест. Это реакция на то, что в детстве отец выдавал нам совсем крошечные порции.
Злясь на подонка, исковеркавшего детство своих дочерей, Лука протянул руку, сплетая пальцы с пальцами Серены. Поразительно, как быстро он привык к таким простым ласкам, никогда его прежде не интересовавшим.