Ближе, еще ближе. По мере того как Джек приближался к окну комнаты Рокли, его пульс бился все чаще, а гнев нарастал все больше. Наконец он схватился за подоконник. Слава дьяволу, ночь была теплой, и Рокли оставил окно открытым. Так что не придется разбивать стекло, и его звон не привлечет внимание телохранителей, расположившихся внизу или в коридоре. Джек в последний раз напрягся, подтянулся и перелез через окно. Далтон почти достиг цели и теперь был готов убить.
Но выпрямившись, он так и застыл на месте, не сделав ни одного шага. Перед ним стояла самая прекрасная женщина, какую ему только доводилось видеть, – высокая, подтянутая блондинка с карими глазами цвета шерри, заостренным подбородком и неулыбающимся ртом. И она целилась в голову Джеку из револьвера.
Он сделал шаг к ней.
– Руки, мистер Далтон. – Незнакомка старалась говорить спокойным, ровным голосом. – Покажите ваши руки. – Она внимательно смотрела на мужчину, которого держала на мушке своего веблея калибра.45. Хотя слово «мужчина» в данном случае казалось не совсем уместным. Для описания такого… такого самца больше подходило определение «головорез». Темные глаза, дикие, словно глаза животного, буравили ее взглядом.
– Полегче, милая. – Джек заговорил так, словно успокаивал испуганную лошадь. – Я не причиню тебе вреда.
Он сделал еще один шаг по направлению к ней. Женщина приподняла револьвер, не сводя его с цели.
– Поднимите руки, мистер Далтон. И не делайте больше ни шага.
Джек поднял руки, и, боже правый, какие же они были большие. Впрочем, как и все остальное.
– Мне просто нужен Рокли, – сказал он грубоватым тоном. Голос у него был глубокий, низкий.
– Вы его не получите.
Далтон приподнял одну бровь. Во всяком случае, незнакомка подумала, что он ее приподнял. На самом деле его лицо было покрыто таким толстым слоем грязи, что она едва различала черты его лица. Она видела в основном глаза, проницательные и суровые. Ей уже доводилось видеть, как смотрят люди, доведенные до отчаяния, до последней грани, но ни разу еще их взгляды не вызывали у нее холодную дрожь. А взгляд Джека Далтона подействовал на нее именно так.
– Что же, Рокли теперь держит в качестве охранников леди? – Джек презрительно усмехнулся. – Хоть вы и вооружены, советую быть поосторожнее рядом с ним. А еще лучше, пустите пулю в лоб ему, а не мне.
– Мы так не работаем, – ответила она.
– Мы?
– Мы, – раздался мужской голос, и из темного угла комнаты выступили двое мужчин. Оба были вооружены, но ни один, ни другой не держали оружие в руках. Они знали, что белокурая красотка хорошо владеет револьвером, и доверяли ей держать Далтона под контролем. Она точно знала, куда нужно выстрелить, чтобы вывести мужчину из строя.
Далтон зарычал, его взгляд метался от одного к другому, пока наконец не остановился на незнакомке.
– Где Рокли?
– Не здесь, – ответила она.
– Скажите, где он.
Злоба, казалось, исходила от Далтона волнами. Женщина подумала, не придется ли ей в самом деле пустить в ход револьвер. Ей бы этого не хотелось. Стрельба может вызвать много шума и грязи и привести к ненужным осложнениям.
– В Лондоне, я полагаю.
– Но мне сказали…
– Что лорд Рокли остановился в этой гостинице, – подсказал один из мужчин – высокий крепкий брюнет. – Это называется «положить в ловушку приманку».
Далтон двигался гораздо быстрее, чем можно было ожидать при его размерах, настолько быстро, что даже такой опытный стрелок, как Еванджелина Уоррик, не успела выстрелить. Только что он стоял у окна с поднятыми руками, а через мгновение уже повалил ее коллегу на пол и одной рукой сжал его горло. Тот боролся, но одних только размеров и мускулов Далтона было достаточно, чтобы вся спортивная подготовка брюнета оказалась почти бесполезной.
– Саймон, помоги ему! – крикнула леди Уоррик.
Третий член их команды подошел к Далтону сзади и провел удушающий захват за шею. Ева приблизилась к Джеку и приставила дуло револьвера к его виску так, чтобы быть уверенной, что, если ей придется выстрелить, она не попадет в своих коллег.
– Если вы хотите иметь шанс отомстить, – быстро сказала Ева негромким голосом, – сейчас же отпустите Марко.
Далтон повиновался. Некоторое время все молчали, только Марко жадно ловил ртом воздух и кашлял. Саймон все еще крепко удерживал Джека за шею, но немного ослабил хватку, чтобы пленник не задохнулся.
– Мистер Далтон, сядьте на кровать, – распорядилась Ева. – И хочу вас предупредить, мой револьвер вот уже несколько недель жалуется, что не видел ни капли крови. Не давайте мне повода утолить его жажду.
Джек уставился на нее, и вблизи Ева разглядела, что глаза у него цвета крепкого кофе, почти черные, а во взгляде светится дикий, неприрученный ум, как у волка, который изучает человеческие повадки, чтобы успешно преследовать и убить добычу.
Далтону хватило сообразительности понять, что нужно подчиниться. Он напряженно кивнул. Саймон опустил руку и отошел в сторону. Далтон встал и со своеобразной грацией направился к кровати. Ева попятилась. Из-за огромных размеров Далтона она чувствовала себя весьма неуютно вблизи него. Она и сама была не маленького роста и не очень хрупкая, но отчетливо сознавала, что Далтон мог бы переломить ее, как спичку.
Джек сверкнул на нее глазами. Даже при том, что он двигался легко, пол под его ботинками дрожал. Ева где-то слышала, что заключенным выдают очень тяжелые ботинки, весом аж в четырнадцать фунтов, как будто пытаются пригвоздить их к земле. Однако от одной только мышечной массы Далтона, казалось, сотрясалась вся гостиница. Интересно, начальники тюрем понимают, что тяжелый труд превращает грубых мужчин в оружие? Руки Далтона казались толстыми и крепкими, как канаты. Он подошел к кровати с пологом и с опаской посмотрел на нее.
– Садитесь! – приказала леди Уоррик.
Джек сел, стиснув зубы. Странно, вид у него был такой, как будто ему неудобно. Ева уже сидела на этой кровати и знала, что она мягкая. Роскошная кровать. Человек может на ней хорошо выспаться… или провести очень приятную ночь, если будет подходящая компания.
И тут ее осенило. За последние пять лет Далтон знал только грубую постель в Данмурской тюрьме. Это означало в лучшем случае соломенный тюфяк на железной койке и грубые шерстяные одеяла. Такая роскошь, как перина и постельное белье из тонкого хлопка, должна быть для него непривычной, более того, кровать давала ему чувство комфорта, которого он не знал очень давно, а может быть, и никогда в жизни.
Ева покачала головой. Далтон для нее – только средство достижения цели. Вероятно, будь у него возможность ее убить, он бы это сделал, не сомневаясь ни секунды. Испытывать к нему сочувствие или приписывать ему сантименты, которые Далтону, возможно, и неведомы – такого она просто не может себе позволить.