Ну и прочее, как на остальном Карельском: дюны, мачтовые сосны, целебный воздух хвойных лесов… Северная Швейцария.
Экология на высоте, был в Солнечноборске целлюлозно-бумажный комбинат – прикрыли три года назад. (Уже тогда готовились? Вполне возможно…) Предприятие градообразующее – город начал постепенно вымирать, народ потянулся в более денежные места, и недвижимость в Солнечноборске и земля вокруг стремительно дешевели…
Как подозревал Сергей, коллапс городка целенаправленно доведут до определенных пределов – но именно здесь будет обитать многочисленная обслуга, труженики предприятий курортной инфраструктуры.
Наверняка предстоит и большая чистка от асоциального элемента – ханыг, бомжей и прочую шушеру выметут отсюда каленой метлой.
…Открыв дверь, Сергей Белецкий пожалел, что эта часть проекта «Русский Куршевель» – очистка от ханыг – пока не реализована. Еще пожалел, что не купил сегодня в магазине «Все для дома» дверной глазок, – отвык, обитая в Питере в престижном доме с консьержем, от таких вот звонков и таких посетителей…
На пороге стоял ханыга. Растрепанная копна полуседых волос, разнокалиберные обноски с чужого плеча, заросшее щетиной лицо. Взгляд более чем странный: один глаз – мутноватый, неопределимого цвета, слезящийся – уставился прямо на Сергея, а второй – с ярко-голубой радужкой – смотрел куда-то вверх и в сторону.
Надо было немедленно захлопнуть дверь перед носом у незваного визитера – это куда проще, чем вступать в разговоры и как-то мотивировать свое нежелание выступать спонсором в затеваемой покупке поллитровки, или приобретать «золотое» обручальное кольцо из латуни, или что еще этот организм имеет предложить…
Но Сергей промедлил лишнюю секунду, и гость успел произнести:
– Здравствуй, Сережа…
На середине короткой фразы голос ханыги сорвался, имя прозвучало невнятно, сквозь какой-то всхлип. Но прозвучало.
И гость незаметно перешел в разряд тех, у кого перед носом дверь не захлопнешь… По крайней мере, не выяснив, в чем дело.
– Здравствуйте, – настороженно сказал Сергей. И замолчал, ждал продолжения.
Всматривался в лицо пришельца – нет, кажется, нигде они не встречались. Хотя фотографической памятью Сергей не обладал – столько их, самых разных лиц, промелькнуло за годы журналистской работы, поди упомни… Вроде бы… Нет, ничего не вспоминается.
Пауза затягивалась, и нарушил ее ханыга.
– Я твой родственник, – сказал он негромко.
Дожили… Как известно из классики, существовали поддельные дети лейтенанта Шмидта, фальшивые внуки Фридриха Энгельса, внебрачные псевдопотомки князя-анархиста Кропоткина… А теперь новое слово в науке выманивания денег: лжеродственник журналиста Белецкого!
Злости Сергей не испытывал. Наоборот, разбирало смешливое любопытство, отчасти профессиональное. Захотелось послушать историю блудного… кем он, интересно, представится? Возможно, даже пожертвовать небольшую сумму, если рассказ покажется забавным.
– Не узнаю брата Колю, – сказал Сергей. Прозвучало почти серьезно, усмешка оказалась спрятанной глубоко-глубоко.
– Не веришь… – тоскливо произнес ханыга и закашлялся – очень нехорошим кашлем, резким, надрывным.
Сергей инстинктивно шагнул назад – не хватало еще подхватить какую-нибудь заразу. Ханыга, не прекращая кашлять, продвинулся вперед. Теперь дверь перед ним не захлопнешь, в случае нужды придется выталкивать. Впрочем, не проблема – ростом гость если и уступает хозяину, то самую малость, но худой, изможденный… Сам же Сергей старался поддерживать неплохую спортивную форму; уделял два вечера в неделю занятиям айкидо, уже двенадцать лет, между прочим. Даже здесь, в Солнечноборске, нашел зал с неплохим тренером – правда, практиковал тот несколько иной стиль, но это уже нюансы….
Приступ кашля постепенно утих, и Сергей предположил дальнейшее развитие событий: никакого повествования о приключениях-злоключениях он не услышит, сейчас квазиродственник попросит стакан воды – и, стоит лишь отлучиться, удерет, прихватив кожаное пальто с вешалки.
Ошибся. Прокашлявшись, ханыга сказал:
– Я Федор, двоюродный брат Бориса, твоего отца… Вот таким тебя помню, – показал ладонью каким. На этом расстоянии от пола макушка Сергея находилась в весьма нежном возрасте. Года три-четыре, не больше…
Ситуация осложнилась. Двоюродные братья и сестры у покойного отца действительно были. Не в Питере – в Воронеже, Москве, Киеве, еще где-то… Но Сергей их абсолютно не знал, даже имена не помнил. Какой-то давний семейный конфликт старшего поколения надолго пресек общение кузенов и кузин… Потом, в зрелые годы, Борис Белецкий встречался кое с кем из двоюродной родни, и Сергей действительно был тогда «вот таким» – от горшка два вершка, никого толком не запомнил. Настоящие родственные связи восстановить так и не удалось: слишком долго жили вдали друг от друга, кое-как наладилась лишь переписка (в основном открытки к праздникам), да и та быстро заглохла.
Он снова всмотрелся в лицо ханыги. И теперь показалось, что… Да нет, самовнушение. Если малыш Сережа и в самом деле видел когда-то этого человека, воспоминания давно стерлись.
– Как звали моего деда по отцу? – быстро спросил Сергей.
Гость молчал. Наморщил лоб, и без того изрезанный глубокими морщинами, сухо пожевал губами… Потер висок – неестественным, скованным движением, правая кисть явно была когда-то повреждена – может быть, сломана и плохо срослась…
То-то… Услышать, как к Сергею обращаются по имени-отчеству, может кто угодно. А вот подслушать имя деда в случайной беседе практически невозможно. Так что идите-ка, милейший, отсюда подобру-поздорову. И попробуйте поискать родню в другом месте. Среди потомков лейтенанта Шмидта, например.
Озвучить эти мысли Сергей не успел.
– Георгий… – сказал ханыга. – А вторую его жену, твою бабушку, – Настасьей.
Два выстрела, и оба в десятку. Случайно угадать такое нельзя.
– А его брат, мой отец – Максим.
Последняя фраза оказалась излишней, имен своих двоюродных дедов Сергей не знал.
– Проходите, – обреченно махнул он рукой в сторону кухни.
М-да… Похоже, действительно родственник. А родственников, как известно, не выбирают… Не повезло, достался вот такой: изможденный одноглазый оборванец (Сергей уже сообразил, что небесно-голубой глаз – протез, стекляшка).
И что в этой ситуации можно и нужно делать, совершенно непонятно.
– Память слабеет… На куски разваливается… – пожаловался вновь обретенный родственник, усаживаясь на табурет, с которого Сергей убрал готовую к работе дрель. – Скоро и свое-то имя не вспомню…