«Так и остался ребенком, – подумала Элис. – Двухметровым сорокапятилетним ребенком…»
А Кеннеди подумал: «Сказал бы уж прямо, сахем, что хочешь убрать из Совета племен опасного конкурента и на корню подрубить проект индиан-туров…»
– Выгодное дельце, – одобрил шериф. – Между прочим, премия за скальпы со времен Гайаваты весьма поднялась. Президент обещал пять миллионов баксов за голову каждого, кто был на борту бомбовозов. Не больше и не меньше…
Кеннеди, Элис и Кайзерманн, там же 8 августа 2002 года, 19:13.
После того как сводный отряд пополнили Элис и пять «краснокожих» воинов, списочная численность достигла тринадцати человек.
– Нехорошее число, – сказал шериф. – Может быть, отправитесь на моей машине за подмогой, мисс Элис? А то если мы угодим к столбу пыток, некому будет даже вызвать кавалерию из-за холмов…
Элис не удостоила ответом его предложение. Кайзерманн пожал плечами и протянул Одинокому Медведю свой второй револьвер – «индейцы» отправились в поход, вооруженные лишь холодным оружием, не вызвавшим у шерифа особого почтения.
Медведь от револьвера отказался. Указал на несколько шишек, висевших на ветви ели, стоявшей в отдалении. И тут же срезал одну из них стрелой. Потом предложил шерифу сбить соседнюю из пистолета или ружья.
– Пожалуй, не стоит тут зря шуметь… У наших «друзей» могут быть выдвинуты дозоры в эту сторону, – сказал Кайзерманн смущенно. Но не удержался и подпустил шпильку: – Что же вы, такие меткие, не разместили полсотни лучников в том месте, где причалил «Мейфлауэр»?
Кеннеди перед выступлением спросил, нет ли у Медведя фотографии Переса. Снимок нашелся – в большом кожаном альбоме, украшенном ручным тиснением и орнаментом из игл дикобраза.
Кеннеди всмотрелся в упитанное лицо. Показал соратникам.
– Этого берем живым, без вариантов. Сдается мне, не сам он все затеял и организовал.
Кеннеди, Элис и Кайзерманн, лесной аэродром 8 августа 2002 года, 19:59.
Все началось неожиданно – минут за пять до назначенного для атаки срока.
Слева – от бревенчатого ангара с алюминиевой крышей – ударила очередь. Кеннеди замер, прижавшись к земле. Он как раз преодолел ползком три четверти расстояния до небольшого деревянного здания с двумя спутниковыми тарелками на крыше (не то там был штаб противника, не то диспетчерская, а может – то и другое вместе). Судя по звуку, что-то небольшое и короткоствольное, под пистолетный патрон… «Узи»? Обнаружены сыновья Медведя, выходившие на ударную позицию именно там? Или кто-то из охранников просто выпалил по подступающим к взлетной полосе кустам – на всякий случай, для собственного успокоения?
Через пару секунд все сомнения исчезли.
Выстрелы – справа, слева, со всех сторон. Очереди – длинные и короткие. Разрыв гранаты. Редко – слишком редко – одинокие хлопки помповых ружей.
«Все, конец», – думает Кеннеди, вскакивая и бросаясь к штабу-диспетчерской.
Как выяснилось в результате визуальной разведки, противников было не меньше полусотни – вооруженных до зубов и держащихся настороже. Единственный крохотный шанс состоял во внезапности удара. Теперь он упущен.
Кеннеди бежит зигзагом, спотыкается, падает – и очень вовремя. Над головой проходит очередь – пули срезают ветви и листья подлеска. Кеннеди стреляет по маленькому окошку, из которого грохочет автомат, – раз, другой, третий. Слева слышится раскатистый гром дробовика. Громоздкая фигура в бронежилете – кто-то из полицейских – напрямик таранит молодую поросль, на ходу передергивая помповушку. И – подламывается в коленях, падает медленно и нелепо. Кеннеди всаживает в окно остаток обоймы, вставляет новую, стреляет еще. Автомат замолкает.
Он вскакивает, несется вперед. Быстрее, еще быстрее! Навстречу – из-за угла штаба – человек в камуфляже, в руке пистолет. Они стреляют – одновременно. Щеку обжигает дуновение пролетевшей мимо смерти. Человек отброшен выстрелом, пытается встать, пытается поднять оружие. На правой стороне груди растет красное пятно. Кеннеди стреляет снова – и в момент выстрела узнает человека: Грег!!! Промах! Мать твою, вот где всплыл этот тихоня! Надо брать живым!
Пистолет в дергающейся руке Грега ходит ходуном – но плюется огнем и свинцом. Кеннеди, как-то проскочив между пулями, бьет ботинком по оружию. И тут же второй раз – в голову.
Бежит дальше. Дверь в диспетчерскую полуоткрыта. Внутрь! Человек у пульта связи что-то лихорадочно орет в микрофон, в опущенной руке – «Ингрэм» с глушителем. Больше никого, лишь под окном видна бесформенная груда в камуфляже – от нее расползается красная лужа. Человек резко поворачивается. Кеннеди стреляет трижды. Одна пуля попадает в шею, разрывая артерию. Неправдоподобно яркая кровь хлещет на пульт, на пол. Несколько капель долетают до Кеннеди. Человек давит на спуск – рефлекторно. Глухие, очень частые хлопки «Ингрэма» сливаются в непрерывный звук, пули терзают пол из свежих сосновых досок…
И Кеннеди совершенно неожиданно чувствует резкий аромат смолы, перекрывший запах крови и сгоревшего пороха.
Пистолет-пулемет затихает, расстреляв всю обойму. Человек ворочается на полу – тоже затихая. Кеннеди запирает дверь, бросается к пульту. Чем бы ни закончился бой, надо немедленно послать сообщение… Лишь тогда все будет не напрасно… Проклятье! Одна из его пуль разнесла блок питания – ни один светодиод на панели рации не светится… Кеннеди рычит.
Не повезло. Придется умирать просто так… Но не хочется… Кеннеди делает медленный шаг к двери. Грохот дробовиков уже почти не слышен, но бой на улице не прекращается – и это странно.
Дверь дергается – раз, другой – потом трещит и прогибается от мощных ударов. Кеннеди стреляет сквозь тонкое полотно двери. Вернее, пытается выстрелить – патроны кончились. Обойм больше нет. Он бросается к окну – слишком узкому, чтобы в него протиснуться. Бросается за автоматом мертвеца. Оружия не видно. Под телом?
Проверить Кеннеди не успевает. Дверь рушится внутрь. В проеме – пятнистая фигура, на голове капюшон с прорезями. Ствол с глушителем быстро движется – словно обнюхивает помещение, словно ищет жертву. И находит Кеннеди. «Конец», – понимает тот. В крохотной комнате с очередью не разминешься…
Надо попробовать достать врага в прыжке, пусть и безнадежном, но Кеннеди медлит. Ему кажется – медлит целую вечность, время останавливается, секунды и терции застывают неподвижно, и он видит и замечает в этом застывшем времени все, но мозг почему-то выбирает и фиксирует отдельные мелкие детали: пылинки, плясавшие – а сейчас замершие – в последнем красном луче закатного солнца, и желтую повязку на рукаве пришельца, и черные пятна копоти на дульном срезе глушителя, и… Кеннеди кажется, что он видит там, в глубине оружия, в черной бездне, поблескивающую пулю. Он знает, что сможет разглядеть ее неспешное движение по стволу и плавный полет, – но не уверен, что сумеет уклониться, тело осталось где-то в другой Вселенной, совсем близкой, но время течет там иначе, и не остается ничего другого, как…