Как я узнал позже, смешными вещами кроверны считают в основном логически несовместные объекты. Например, круглые квадраты, черных белых меоравиолей и созданные Всемогущим Существом камни, которые Всемогущее Существо не в состоянии поднять. То есть, с моей точки зрения, скучную и несмешную головоломщину.
Вся прелесть пси-конвертера, который жил где-то в непостижимых недрах головки Вукуб-Цикин, заключалась в том, что он, этот условный конвертер, был в состоянии осуществлять взаимную трансляцию двух принципиально различных семантических систем!
«Планеты не мыслят, потому что у них нет головы, – ответил пси-мастер, отсмеявшись. – Как и у тебя, судя по всему».
Это он так пошутил.
Черт с ним. Все равно второй вопрос интересней. Тщательно подбирая слова, я произнес целую речь:
– Ты спасаешь планеты. Это благородно и согласуется с этикой моей расы. Хотя, возможно, с твоей точки зрения многие представители моей расы действуют неразумно. Но сегодня я видел, как ты умертвил двух живых существ. Шкура одного из них и сейчас украшает твои… твое тело. Этика моей расы гласит, что это дурной поступок. Как это совместить: ты спасаешь целые планеты, но ты все равно убиваешь жизнь ради своего удовольствия?
«Не понимаю вопроса».
Хм. Видимо, вышло чересчур витиевато. Я решил быть проще.
– Почему ты убил двух ящеров, которых тебе подарили эти люди? – Я бесцеремонно ткнул пальцем в Вока и Хоб-Тоха.
«Чтобы снять с них шкуры», – ответил пси-мастер с подкупающим простодушием.
– Не кажется ли тебе, что это дурно: убивать ради собственного удовольствия?
«Это уже третий вопрос».
Ладно. Что я к нему прицепился, в самом деле?
К катеру подошел шагающий погрузчик с «Юнгера». На нем я разглядел Бышковица, Юрасова и других ребят из палубной команды. Видать, горе-картежники, каждый из которых получил час назад по парализующей игле от Воинов Обновления, уже успели оклематься.
– Какие люди – и не в карцере! – сказал я вместо «здрасьте».
В ответ каторжники из палубной команды гнусно загоготали. Весельчаки – что твой пси-мастер.
Когда уже ни капли краски Земля
не выжмет на холсты,
Когда цвета веков поблекнут
и наших дней сойдут цветы,
Мы – без особых сожалений —
пропустим Вечность или две,
Пока умелых Подмастерьев
не кликнет Мастер к синеве.
Редьярд Киплинг
– Честно говоря, тогда я решил, что всему конец. – Вальдо нахмурился. – В обесточенном состоянии у моей экоброни даже смотровое стекло шлема становится непрозрачным. Пока энергия поступала исправно, зрение мое было в сотни раз острее обычного. Я даже смог увидеть стрекошвейки воочию. Но когда ты поразил меня, как Парис Ахилла, в самую пяту…
– Кто-кто? Кого-кого?
– Давным-давно, в Древней Греции, жил один юноша, его звали Ахилл…
– Ахилл? Ну конечно, я знаю! Тот Ахилл, которого его мать, Фетида, купала в реке бессмертия, держа за пятку? А потом его в эту же самую пятку стрелой поразили враги, так? Я просто недослышал, Эверт.
– Слушай, Серж, давно хотел спросить. Что ты делаешь в штурмовой пехоте?
– Служу Содружеству. Как ты мог заметить.
– Да уж заметил. По-моему, тебе пора подать рапорт о переводе в аналитическую разведку. Результаты твоих тестов явно не соответствуют реальному уровню эрудиции и интеллектуального развития.
Я промолчал о том, что при тестировании на половину вопросов нарочно ответил как дегенерат из Большого Парижа. Потому что хотел попасть в комбатанты, а не в скучные войска противокосмической обороны.
Еще не хватало! Пить кофе перед тридцатью дисплеями и присматривать за компьютерным комплексом, который и без твоего надзора в мириад раз быстрее соображает, в какой подсистеме пора заменить микрочип индекс язык-сломаешь номер хрен-упомнишь.
На откровенность меня, в отличие от Вальдо, не тянуло.
– Не хочу, – коротко ответил я. – Так что там насчет конца?
– А вот что. Я лежал на спине: немой, слепой и глухой. Я кричал, что у меня экстраординарные полномочия. Что ты пойдешь под трибунал. Что «Юнгер» должен приземлиться по моему пеленгу и растормозить МУГ-конвертер. Но, конечно, никто меня не слышал, потому что и микрофоны, и передатчики тоже были мертвы. Потом я сорвал голос и заткнулся.
Я прикинул, что примерно к тому моменту, когда Вальдо вдоволь наматерился внутри своей экоброни, мы с пси-мастером стояли на спине высадочного катера. И вот тут меня на откровенность все-таки потянуло:
– Ты еще легко отделался, Эверт. Я был готов пристрелить тебя по-настоящему. Не в пятку, а в сердце.
– За что я тебя и ценю, – усмехнулся Вальдо. – Успокоившись и поразмыслив, я был вынужден признать, что моя игра была далека от безупречности. И что твоя стратегия оказалась куда более последовательной.
– То есть?..
– Объясняю. Существовало две выигрышных стратегии. Первая – твоя: во что бы то ни стало спасать девочку. При этом промежуточной подзадачей являлось спасение жизни пси-мастера, который служил живым щитом против плазменного удара кровернских турбоплатформ. Вторая стратегия: при первой возможности убить пси-мастера.
– Эверт, но вторая стратегия и была твоей!
Я совершенно не понимал этого проклятого капитана. Совершенно!
– Неверно мыслишь, капрал. Первую возможность экстерминировать пси-мастера я получил, как только захватил канал управления высадочного катера. Но я ею не воспользовался. Я был непоследователен в своих действиях. Мне не хватило решимости.
– То есть второй распрекрасной выигрышной стратегией ты называешь циничное, групповое убийство десяти сапиенсов, один из которых – крошечная девочка?! Да ты просто бешеный пес!
– И об этом я тоже думал. В тишине и безмолвии, – хладнокровно согласился Вальдо. – Думал о том, что мой разум помутился. И что надо бы принести извинения всем, кто еще может их выслушать. Начну, пожалуй, с тебя. Серж…
– Извинения приняты, – торопливо согласился я. Отчего-то я почувствовал ужасную неловкость. – Кто старое помянет – тому глаз вон! Если бы не ты, мы бы никогда не замирились с кровернами. Просто потому, что до Виндхайма не добрались бы.
– Если бы не ты, – возразил Вальдо. – Впрочем, меня это не удивляет…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Разработанные мной критерии отбора во взвод Свечникова позволяли надеяться, что один из вас – Консул.
Точно! Я ведь как раз хотел спросить у Вальдо, как же, черт побери, отбирались бойцы во взвод. Он же обещал мне тогда, еще на Декстра Порта, рассказать когда-нибудь всю правду!