Так вот почему у корветтен-капитана болела голова после свидания с Лейлой! Наш религиозный зайчик просто забыл прикупить новую упаковку обезболивающего!
А может, даже круче: хитрые жучки-паучки из непрозрачного сектора анагравской экономики не успели раздобыть для нашего зайчика новую упаковку, поскольку ксеноверин продается только по рецепту доброго дяди доктора. Ведь у нормальных людей такие головные боли возникать просто не могут!
Я подергал дверцу тумбочки, но она не открылась.
Взламывать этот замок мне было лень. И без того было яснее ясного, что там – рекордер, заносящий результаты психосканирования на объемистые инфокристаллы…
На инфокристаллы, которые потом кладутся в контейнер и передаются тому центаврианцу!
Ай да Лейла! Ай да раба любви!
Я осмотрелся. Стены будуара были обклеены раритетными бумажными обоями в розовый цветочек.
Где-то там, под ними, скрыты сотовые панели пассивного шумопоглощения и, вероятно, активные компенсоры. Да, точно: поэкспериментировав с режимами очков, я увидел и соответствующую компенсорам сеточку проводов питания.
Что ж, теперь мне было понятно, куда идут деньги честных шлюх! А ведь действительно, без шумопоглощения в работе Лейлы было совершенно не обойтись. Ведь орут клиенты, когда их сканируют, как какие-нибудь бабуины в пик брачного сезона!
А как иначе?
Ведь воспоминания во время психосканирования должны быть полными, «живыми». Вот и вспоминаешь ты какую-нибудь мясорубку типа Глокка. И ревешь благим матом, за Зага, за Гусака, за всех!
А Лейла ведь наверняка в первую очередь такими и интересуется. Которые только-только с линии огня вернулись. И вопят они небось так, что у половины Анагравы несварение желудка от этих криков запросто сделается…
Однажды мне довелось быть свидетелем одного психосканирования. Как раз после Эсквемелина.
Наш инженер, Ли Ван Чжо, личность, понятное дело, образованная, изнеженная, вспоминал в реальном масштабе времени, что произошло с ним, когда во время нападения скатов его ремонтный бот сначала притопило на километровой глубине, а затем, покореженный, звездануло волной прямо о платформу нашей базы. Бедняге Ли при этом оторвало правую руку и выбило глаз. Естественно, когда ему на сканировании их отрывало и выбивало повторно…
В будуаре Лейлы на меня нахлынуло форменное половодье полезных мыслей.
Впрочем, все мало-помалу становилось на свои места. Все новые и новые фрагменты добавлялись к общей мозаике смысла.
Получилось в итоге вот что.
Лейла – шпионка, работающая скорее всего на кровернов. Образованный центаврианец – ее пособник и связной. Если это вообще центаврианец-сапиенс, а не сигом.
Я – идиот, поскольку догадался об этом только сегодня.
Джонни – тоже идиотка, поскольку прожила в гнезде шпионажа два года и вообще ни о чем не догадалась.
Вряд ли Джонни заодно с Лейлой. В противном случае у меня во рту каждое утро стояла бы специфическая миндальная горечь – побочный эффект применения ксеноверина. А у самой Джонни было бы побольше денег и скорее всего получше с мозгами.
И наконец, последнее: если вспомнить тот разговор Лейлы с образованным центаврианцем (который сказал, что придет через четыре дня), то выходит, что именно сегодня он и явится. Только вот вопрос: когда именно? Может, уже приходил?
А еще я подумал: «Срочно надо что-то предпринять!»
В качестве первого шага я запер за собой дверь в комнату Лейлы, спрятал в дорожную сумку интроочки и вытер образовавшуюся на полу под дверью в будуар лужицу…
Шпионы – такие же люди, как мы. По крайней мере ненамного умнее.
Вроде бы именно эту нехитрую мысль талдычат во всех адвентюрах про шпионок и шпионов. И слабости у них человеческие. А просчеты-то и вовсе детские.
И все-таки когда я столкнулся с этой братией сам, то не поверил.
Подростковый миф о всемогущих и всеучитывающих резидентах растаял как дым. Мне даже стало немного обидно. Нам всегда обидно, когда ветшают наши мифы.
Короче говоря, видеопамять входящих сообщений Лейлой даже не была заблокирована. Может, забыла. А может, и вовсе никогда не умела этого делать. Так или иначе, я быстро обнаружил и прокрутил разговор Лейлы с центаврианцем.
Беседа имела место прошедшей ночью в 3.23 по местному времени.
Она говорила с подельником из своего розового будуара. Впрочем, могла бы говорить и из гостиной. Мы с Джонни были так увлечены друг другом, что, наверное, проморгали бы и высадку кровернов.
– Йом? Тебе хорошо меня слышно, Йом? – Лейла пыталась перекричать помехи.
– В чем дело, госпожа Лейла? – спросил центаврианец прохладным тоном, когда изображение наконец установилось. – Я же просил не беспокоить меня без особых обстоятельств!
Этот самый Йом (так вот, значит, как его зовут!) находился в кэбе.
На заднем плане мелькали хорошо освещенные окрестности, смутно напомнившие мне въезд в Марсианский национальный парк. Тот самый, где имеется знаменитая популяция летающих драконов, эндемиков планеты Сира.
– Тебе лучше завтра ко мне не приходить, – быстро сказала Лейла.
– Неужели нет ничего нового? Так, госпожа Лейла, у нас с вами дела не пойдут… – Центаврианец вздернул свои белесые брови и наморщил высокий лоб.
– Очень даже есть, – поспешила заверить центаврианца Лейла. – Новое есть! Один корветтен-капитан, один премьер-лейтенант и один сквад-мастер. И все это за четыре дня!
Лейлу распирало от гордости.
– О-о! Это очень хорошо! – оживился центаврианец. – Какая в таком случае проблема?
– У моей подруги сейчас живет один тип…
– Что за тип? – насторожился Йом.
– Да так… один придурок… клиент.
– Он не опасен?
Лейла расхохоталась.
– Да когда я на него парализатор наставила, он просто в штаны наложил! Он вообще ничем, кроме жратвы и секса, не интересуется. Штурмовой пехотинец. Рядовой…
– Так бы сразу и сказали, госпожа Кахтан, – захихикал центаврианец, вроде как ему «все понятно».
– Поэтому я и говорю, не нужно ко мне заходить. Давайте встретимся где-нибудь в городе. Не то нарветесь на этого дебила.
– Разумно, госпожа Лейла, разумно. Четыре часа дня – вас устроит?
– Годится. Как раз буду с работы идти…
– Тогда договорились. На детской площадке, что возле «Макарры». Встретимся под Волшебным Деревом, – сказал центаврианец. – И еще одно. При людях лучше не называйте меня Йом, госпожа Лейла.
– А как лучше, Хоми?
– И Хоми тоже не называйте. Лучше вообще меня никак не называйте…