Мы вломились под купол Копей Даунинга через свежую дымящуюся дыру размером с танкодесантный катер. Дыру пробили пушки бронированных монстров из знаменитого батальона «Крестоносцы».
Все по плану. Вот он – мой основной маршрут!
Узкий проход между двумя шагающими погрузчиками. Я хотел было рвануть прямо в него на полной скорости, да милитум намекнул, что надо бы садануть по кабинам обоих шагоходов.
Тоже дело. Подаю команду голосом.
Я привык голосом, а многие пользуются так называемым пальцеванием. Выходит чуть-чуть быстрее, зато голосом – надежнее, да и навыков особых не нужно.
Из спинного обтекателя экоброни выдвигается и подлазит в аккурат под правую руку мое штатное стрелковое оружие – реактивный автомат «Сьюздаль».
Скорость активной пули, выпущенной из этой штуки, такая, что все три центнера экоброни вместе с пехотинцем должны из-за отдачи улетать на полкилометра. Либо, если стрелять от бедра, правую руку отрывает на хрен, вместе с ключицей.
Кстати, бывали случаи.
Но чтобы случаи такие бывали редко, в амортизаторе «Сьюздали» при каждом выстреле происходит микровзрыв и реактивная струя бьет из-под правого локтя стрелка, компенсируя энергию пули.
Потому и называют «Сьюздаль» реактивным автоматом. А вовсе не потому, что она стреляет ракетами, как полагают некоторые репортеры. Пустобрехи, мать их так.
Два одиночных выстрела. Кабины погрузчиков разносит вдребезги.
Активная пуля – это вам не какая-то дурацкая «ракета». Это подлинная квинтэссенция смерти, как говаривал наш лейтенант. Знать бы еще, что такое «квинтэссенция».
Что дальше, милитум?
Сто метров вперед.
За погрузчиками – остановка.
Четыре термита.
Стреляю, сразу ухожу влево вверх. У этих уродов отличная реакция, но сервоприводы вертикальной наводки отстают от систем наведения.
Нас так учили. Но передо мной, кажется, усовершенствованные модели.
Луч – точнее, сверхтонкая струя – кислотного лазера впивается мне в левую ногу чуть пониже колена. Так быстро?!
Завывает «Сьюздаль».
Взмывают куски термитов вперемежку со страховидными ошметками черно-желтой металлической конструкции. Один из них проходит совсем близко от моей головы.
Сразу же падаю на землю. Еще не хватало, чтобы на уровне складских крыш стрекошвейка на мне крестики вышила. Рожденному ползать лучше летать пониже.
Экоброня спешно латает дырку. Это плохо.
То есть хорошо, что латает. Но очень плохо, что мне досталось при первом же огневом контакте. В этой операции запас регенератива нам снизили до минимума. Вместо этого добавили по два навесных аккумулятора и вибробур.
Командование успокаивало: кровернов на заводе мало, активность низкая! Вражеские подкрепления к Копям Даунинга не пройдут! Их не пропустят отряды огневого контроля Седьмой эскадры, «Фалькрамы» и «Спаги». А вот повозиться с эвакуацией людей из подземного аварийного контура придется, да. И вибробуры будут там полезнее, чем целые баки регенератива.
Что верно то верно. Когда подали горячее, регенератив нашему взводу не потребовался.
Самое противное – я не знаю, дошел луч-струя до самой ноги или нет. Экоброня могла сразу же заблокировать мою нервную систему вокруг участка поражения. Так делается, чтобы пехотинец вместо распускания соплей продолжал бой.
Пальцы на ноге шевелятся вроде. И на том спасибо.
Дальше маршрут проложен вдоль трубы в два моих роста. Здесь рекомендовано перевести глидеры в режим пешей ходьбы, жаться к трубе и смотреть в оба.
Иду. В наушниках – обычная боевая трепотня. Пока вроде все нормально.
На трубе написано:
Держитесь правой стороны
Пересекать желтую черту запрещено
Охраняется рокет-автоматом
Эге. А желтой черты что-то не видать. Параллельно трубе, на расстоянии метров эдак в пятнадцать, тянутся однотипные черные кубы без окон, без дверей. Между кубами – узкие проходы. Сквозь них видно, как кто-то по кому-то стреляет.
В воздухе вспыхивают трассы от активных пуль. Скорость у них такая, что след в любой атмосфере видно – воздух ионизируется и слабенько так искрит.
Ясно, эти кубы – какие-то химические блоки скорее всего. Секретные?
На матовой поверхности одного из кубов – длинный свежий потек. Микротрещина? Какая дрянь из нее подтекает?
И где же обещанная желтая полоса?
Тут только я замечаю, что желтая полоса все-таки есть. От нее осталось не сказать чтобы очень много. Нет-нет да и проглянет тусклое пятнышко, еле различимое на темном полимериде.
Почему так? Кажется, здесь произошла маловразумительная реакция. Некая жидкость вытравила напрочь краску, которой была нанесена желтая полоса.
В голове мельтешат неоформленные мысли о всякой химии, в которой я разбираюсь как прозектор в косметической хирургии. Вспоминаю некстати, что кроверны иногда используют при климатизации планет так называемые химические реакторы.
Кроверны – короли планетарных преобразований. Мы тоже это умеем, но у кровернов подход покруче.
На образцовую климатизацию Марса Содружество потратило восемьдесят лет. Наши двоякодышащие недруги сварили Эсквемелин за десять стандартных суток.
Говорят, кроверны могут «просчитать» целую планету. С ядром и мантией, плитами континентов и океанами, вулканами, горами, впадинами и ледниками. И якобы благодаря этим своим расчетам кроверны знают, как одним пальчиком разрушить на планете прежний экобаланс. На всей планете! И устроить новый, по своему вкусу…
Много думать вредно. Здоровенная «мамаша» выпрыгивает из прохода между двумя кубами. Да так неожиданно, что задумавшийся о премудростях химии салабон Серж ван Гримм даже не успевает как следует перетрухнуть.
Любопытно: проход таки охранялся рокет-автоматами. Но самое любопытное: они были включены!
Кто и когда привел их в действие – знать не знаю. Может даже статься, что их никто не включал, а кровернам просто не хватило ума их выключить. За целую неделю? Сомнительно.
«Мамаша» поймала сытный заряд, разваливший ее на куски прямо в воздухе.
Лохмотья неопрятной, хлюпающей плоти завалили меня с ног до головы. Слабенькие разряды затрещали между металлизированным костяком монстра и трубой.
А вот если б эта улиточка была, так сказать, в сборке, меня ожидал бы мегавольтный электрический разряд.
Не могу сказать, что экоброня на это не рассчитана. Я, пожалуй, немного еще потрепыхался бы. Но что бы я делал в тяжеленной мертвой скорлупе, у которой отказала вся энергетика?
Успел бы, наверное, пару раз матернуться. А потом крепкий, как закрылки «Фалькрама», клюв меоравиоля отыскал бы слабое место в моих умерших доспехах…