И тут Эмма увидела прыжки, похожие на полет. Несколько длинных крупных зверей, взяв разгон, прыгнули на высокой скорости под самый потолок и тяжело опустились прямо на головы пауков (вернее, на их тела, потому что голов как таковых у этих роботов не наблюдалось). Тяжелые туши фриков поломали ровный и слаженный строй, яростное рычание подстегнуло стаю, и та ринулась живым белым потоком, и огонь ее уже не останавливал.
Трое зверей упали сразу, сраженные лучами, но сородичи не замедлились, они бежали по упавшим и вытягивали шеи, стараясь ухватить, порвать и сожрать врага. Эмма не полезла в свалку. Она стояла в отдалении и уничтожала тех роботов, что спешили на подмогу. Из соседних коридорчиков показались несколько мелких каракатиц – они торопливо ползли по стенам, и один из фриков принялся их слизывать прямо языком. Слизывать и жевать, а после выплевывать мелкие чипы, фыркать и дергать ушами.
Как Эмма поняла – маленькие роботы-каракатицы зверям не очень нравились. Видимо, в них мало что было съедобного, но зато большие пауки очень даже подходили для того, чтобы унять грызущий голод.
Эмма прошла чуть дальше, к раскрытому ангару, и заглянула в него. Здоровенный фрик – по длинным шрамам на боках она узнала в нем Зубастого – трепал останки большого паука, еще один что-то нюхал у странного вытянутого звездолета, время от времени мотал башкой и скалился.
Звездолет напоминал катер, но был раза в два больше и длиннее. От его блестящего обтекаемого тела отходили шесть крепких лап, заканчивающихся несколькими гибкими цепкими пальцами, которыми это средство передвижения крепко схватилось за пол. Бока звездолета покрывали странные выпуклые знаки, и по ним время от времени пробегали крохотные голубоватые искры, как будто обшивка светилась изнутри.
Невозможно было определить, где у этого звездолета дверь или хотя бы иллюминаторы. Сплошной черный блестящий металл с синеватыми искрами, еще теплый и совершенно гладкий. В нем, как в зеркале, можно было разглядеть свое отражение, и Эмма увидела там взволнованную злую девочку с прищуренными глазами и растрепавшимися волосами.
Фрик, круживший рядом со звездолетом, зло рыкнул и ударил лапой по его боку. Еще раз, еще и еще. Но ничего не поменялось, машина так и осталась стоять, возвышаясь над головой Эммы и нагло поблескивая новехонькими боками.
Теперь понятно, откуда взялись пауки: прилетели на таких вот звездолетах. Сейчас, когда станция лишена силового поля, к ним может проникнуть каждый, кто пожелает. Такие ангары, как тот, в котором находилась Эмма, имели открытые шлюзы, выходящие прямо в космос. Здоровенные шлюзы, которые на самом деле были посадочными площадками для мелких катеров, звездолетов и шаттлов. И взломать их ничего не стоило, особенно после того, как Моаг-Мартин оказался отключен.
Черный металл притягивал к себе, почему-то захотелось приложить к нему ладони, ощутить горячую готовность к бою, еще раз всмотреться в собственное отражение. Эмма оглянулась на рычащего Зубастого – тот успел раскидать по сторонам уцелевшие части робота и теперь стоял, разинув пасть и высунув узкий язык. Весь его облик говорил о том, что фрику нравится то, что он делает, и он собирается делать это и дальше. Значит, охота будет продолжаться и без Эммы, звери сами управятся.
Поэтому можно рассмотреть звездолет повнимательнее, раз уж выпала такая возможность. Вот она, загадочная машина будущего, новые технологии той цивилизации, что сейчас владеет Землей. Что знает Эмма о тех людях, которые входят в Международный сенат? О тех, кто населяет планету, кто строит города и разводит на фермах скот?
Ничего. Все те знания, что преподавали доны, оказались ложными, и зря Эмма старательно заучивала историю планеты Земля. Все это можно спокойно забыть. Потому что на самом деле все сложилось совсем по-другому, и узнать про это хотелось, очень хотелось.
Эмма нырнула под широкое гладкое брюхо звездолета – для этого ей пришлось лишь слегка наклонить голову, приложила ладони к металлу и почувствовала странную теплоту. Ласковую и приятную теплоту, от которой утихали внутри яростные сполохи и таяла жажда битвы.
Посередине нижней части звездолета проходили странные выпуклые знаки – точки, палочки, крючочки. Больше всего было точек – большие, маленькие, похожие на нолики и бублики, они тянулись длинной полосой от начала звездолета до самого конца. Что они значили? Конечно, это была информация. Может, название машины, может, список побед или еще что-то.
Эмма настолько увлеклась диковинными знаками, что не сразу обратила внимание на тихий шипящий звук, доносящийся от дверей. А когда высунулась из-под тяжелого брюха машины, чтобы посмотреть, что же это такое, оказалось слишком поздно.
Новенькие, блестящие белые двери с аккуратными окошками закрывали вход в ангар. Между ними оставалась лишь небольшая щель, и Эмма побежала к ней изо всех сил.
Что же это такое? Почему двери закрываются?
Эмма и подумать не успела как следует – неслась широкими прыжками, безуспешно стараясь успеть, хотя с первого взгляда было ясно, что расстояние до входа слишком велико, а двери закрываются слишком быстро. Эмма едва не врезалась лбом в гладкую белую створку, зло выругалась, повторяя выражения Кольки, беспомощно оглянулась.
Она оказалась запертой в широченном ангаре, и на небольших мониторах у противоположных дверей, выводящих в шлюз, зажглись какие-то знаки, которые Эмма видела впервые.
Зубастый не обратил внимания на эти перемены. Он по-прежнему скалился и обнюхивал останки робота. В его круглой белой башке, видимо, осталось совсем мало мозгов, чтобы понять, что он попал в смертельную ловушку. Но Эмма понимала это хорошо.
Мониторы у шлюзовых дверей просто надрывались, мигая и показывая странные знаки, – такие же точки и черточки, как на звездолете. Значит, синтетики полностью перезагрузили станцию, и теперь все системы работали на их языке. Но понять, о чем сигнализируют мониторы внешнего шлюза, несложно, если учесть, что двери ангара плотно закрыты. Сейчас шлюз откроется, и Эмму унесет в открытый космос. Вот и все дела.
Эмма рванулась к единственному спасению – звездолету, нырнула под его брюхо и взялась нажимать на все выпуклые значки, линии и полоски. Вдруг что-то сработает, вдруг где-то есть вход. Должен же быть вход у этой машины, в конце концов! Как-то роботы-пауки в нее попадали, ведь они прилетели на ней.
Наверное, Эммины усилия так и закончились бы ничем, и это оказалось бы ее последним приключением, если бы Зубастый не подобрался к противоположному концу звездолета – овальному, слегка опущенному к полу – и не принялся что-то там вынюхивать и фыркать. Он облизывал передние зубы, совал нос к черному металлу и вел себя так, словно напал на след роботов-пауков.
Эмма оглянулась на мигающие мониторы, заметила, как задрожали двери шлюза – плотные двери без единого окна, закрывающие круглый огромный проем, – и метнулась к Зубастому.
Здесь был всего один знак – две точки и между ними тоненькая длинная палочка. А рядом с ним, с этим знаком, проходили четкие линии, обозначающие люк. Узенькие, ровненькие, и металл в этом месте был чуть светлее и чуть теплее. Эмма надавила на знак изо всех сил, и люк поддался. Дверь бесшумно и легко ушла внутрь и растворилась – по крайней мере так показалось. Пропала, как будто ее и не было. Выскочили несколько ровных тонких ступенек и зависли в воздухе. Их не держала никакая лестница, они будто находились сами по себе – узкие, чуть светящиеся голубым полоски металла.