Мальчишка обернулся, сверкнул зубами в довольной улыбке и крикнул:
– Вар. Меня зовут Вар.
Странное имя. Хотя, может, на Земле уже ничего не осталось нормального. Ничего нормального и ничего настоящего. Сплошные роботы, сплошные загадки.
– Почему тебе разрешают шастать тут одному? – снова крикнул Федор в спину мальчишке.
Тот остановился, перевел дыхание и уточнил:
– Что значит «разрешают шастать одному»? А микрочипы кто притащит? Взрослые сюда точно не сунутся, взрослым тут запрещено. На холмах стоят столбы с блокираторами, они не пускают сюда взрослых людей. Людям запрещено заходить за поселения без особых разрешений. А мне можно, я свой.
– Что значит «свой»? – не понял Федор.
Но мальчишка не стал отвечать. Развернулся и запрыгал вперед, смешно поджимая ноги, когда перескакивал с кучи на кучу. Долгое путешествие по Свалке продолжилось.
2
Таис уже начало казаться, что железные горы действительно бесконечны. Гудели ноги, саднили царапины на руках от острых металлических краев. Тоскливо ныл голодный желудок, и страшно хотелось пить. Скачущий впереди Вар и не заикался ни о еде, ни о питье. Несся вперед, как заведенный, будто и не уставал, будто энергии в нем было хоть отбавляй.
– Прыткий мальчишка, – буркнул Федор, переводя дыхание и останавливаясь.
Таис тоже сделала остановку, но Вар тут же оглянулся, замахал руками и закричал:
– Давайте, давайте! Скоро тут будут глюченые, и всем будет конец!
От такой угрозы деваться было некуда, и пришлось снова пуститься вперед.
И вдруг за тремя здоровенными горами, рядом с которыми тяжело пыхтел невысокий кубический робот, аккуратно поднимающий сваленный хлам и складывающий его в стопки, Таис увидела что-то очень знакомое. Слишком родное и близкое. Она слезла с выступа, спустилась пониже и уставилась на поле, сплошь покрытое головами, руками, ногами и прочими белыми деталями донов-12 и донов-15. Кладбище старых роботов пугало своей величиной. Сколько же машин сюда свезли за ненадобностью! Сколько металла зря погубили! Сколько технологий!
А ведь это были неплохие машинки. Да и сейчас они еще очень хорошо служат на станции. Воспитывают детей, убирают, учат, кормят и защищают. Выполняют свои функции. А здесь, на Земле, от них давно уже избавились, оказывается.
– Ничего себе, – проговорил Федор, оглядывая горы металлических трупов.
– Я же вам говорил, – снова заулыбался Вар. – Это уже никому не нужное старье. Валяется тут, с них даже чипов не возьмешь, таких спаек теперь не делают.
Федор молча спустился в самый низ и зашагал по белым рукам и ногам. Качнулся, оглянулся и сказал:
– Они воевали. Их убили – всех. Почти всех. Туловища разнесены выстрелами, конечности оплавлены. Кто мог против них воевать? Может, люди?
– Теперь уже не узнаем, – проговорила Таис, ступая за ним.
– Нам в другую сторону, – закричал им в спины Вар.
Но остановиться не было сил. Словно завороженные, они с Федором ступали и ступали по железякам, и обоим казалось, что целая жизнь скрипит у них под ногами. По крайней мере Таис так казалось.
Целая эпоха, навсегда утраченная, лежала теперь на Свалке, и ничего уже нельзя вернуть назад. Эпоха Робототехники, которая для людей закончилась навсегда. Хотя, по словам Вара, это как раз эпоха людей закончилась.
Поди теперь разберись со всем этим.
– Странно это, Федор, – тихо проговорила Таис.
– Да, – согласился он. – И мне это не нравится. Что-то мне, Тай, вообще не нравится Земля. А тебе?
Таис оглянулась на отставшего мальчишку, который махал руками, подзывая их к себе, и согласилась:
– Странно тут. Все какое-то ненастоящее.
– Вот именно. И мне так кажется. Ненастоящее и опасное. Будто какой-то подвох со всех сторон.
– Роботы опасны.
– И очень.
Они оба продолжали идти вперед. Таис теперь и сама не понимала зачем, но ее словно тянуло на горестное поле погибших андроидов. Словно здесь была похоронена какая-то важная часть ее жизни, что-то, что имело большое значение.
Ведь, собственно, так оно и было. Доны-12 вырастили ее и Федора, они были наставниками, охранниками, помощниками. Были еще, конечно, и лоны, которые тут нечасто встречались. Хотя, может, они с Федором просто не добрались до свалки лонов. Чуть дальше стали попадаться кухонные роботы, пекари, уборщики и еще множество других, незнакомых и неизвестных.
Видимо, в прошлое отошли все роботы, которые раньше взаимодействовали с людьми: готовили пищу, убирали, учили, лечили и так далее. Видимо, теперь в них не нуждались. Их системы даже перепрограммированию не подлежали.
– Смотри. – Федор наклонился, поднял что-то и показал Таис.
Это оказалась магнитная доска. Чудом уцелевшая, темно-синяя, крепкая и широкая.
– Магнитные доски тут тоже попадаются, – проговорил Федор. – Это значит, что теперь даже управляемые не катаются на них.
– Может, нет времени? – предположила Таис. – Вар сказал, что теперь люди обслуживают роботов, а не наоборот. Вот у людей и не остается времени, чтобы кататься.
– Видимо, да. Видимо, так. Смотри, вот еще несколько магнитных досок, только они уже не работают. А эта, – Федор потряс своей первой находкой, – еще ничего. Сейчас попробую запустить.
Он дотронулся до экранчика, вытянул руль – и раздалось тихое гудение, которое вскоре замолкло. Доска просигнализировала, что она в порядке, дрогнула и зависла над грудами мертвых донов.
– Мы теперь на транспорте, Тай, – невесело усмехнулся Федька. – Можно расслабиться. Давай ко мне, прокатимся. Доска выдержит двоих.
Таис не стала возражать. Наконец-то ее усталые ноги хоть немного отдохнут. Она прыгнула на синий край перед Федором, прижалась к нему и порадовалась теплу, исходившему от друга.
– Давай проедемся. Сделаем круг, – предложил Федор и, не дожидаясь ответа, двинулся вперед.
Сначала медленно и тяжело, а после быстрее и быстрее доска понеслась над Свалкой.
Грустное и тяжелое путешествие. Ни Федор, ни Таис ничего не говорили. Да и не хотелось. Проехали чуть-чуть вперед, развернулись и собрались было уезжать, как вдруг за белыми головами донов показалось что-то страшное и слишком знакомое.
– Это уже не роботы, – жестко сказал Федор. – Это уже люди. Были когда-то.
Множество человеческих черепов возвышалось страшными грудами чуть дальше, в тех местах, где Свалка шла под уклон. Побелевшие, с темными глазницами, с обнаженными зубами, черепа отрешенно пялились на Таис и Федора. В многочисленных безглазых взорах показался немой упрек: мол, вам повезло, вы еще живы, а мы вот погибли, наше время прошло и уже не вернется.