Но полноценного завтрака не вышло. Эмма даже не успела усыпить малышек, как дверь каюты открылась и заскочивший на пару секунд Кир громко выдал:
– Собираемся в малой библиотеке. Только старшие. Быстро. Ритка собирает. Прямо сейчас. У нее важное решение, и если не придем – она сделает все сама.
От его голоса, прозвеневшего на всю каюту, Колючий проснулся, приподнялся на локте и переспросил:
– Что? Чего надо Ритке?
Но Кир уже умчался – видимо, торопился оповестить всех. И Эмме пришлось повторять его послание.
– Прямо сейчас? Пожар у них там, что ли?
Колька поднялся, смотался в ванную, а когда вернулся – лицо мокрое, волосы торчат в разные стороны, – то тут же и распорядился:
– Тогда пошли. Нечего время терять.
– А их куда? – Эмма выразительно кивнула на сопящую Диану. – Не оставишь ведь обеих на Соню. Соня присмотрит только за Максом.
– Да пусть тут остаются. Ты же их покормила и переодела. Они сухие и сытые. Поваляются в кроватках, никуда не денутся. Немного поплачут – это не смертельно. От плача еще никто не умирал…
– Как вам не стыдно! – в дверях появилась возмущенная Соня. – Они же маленькие, они не поймут, что вы ушли. Будут ждать вас и хотеть, чтобы вы их взяли на руки! Так нельзя с ними обращаться, берите с собой.
Эмма вдруг подумала, что Соня как-то резко выросла. Таких «взрослых» суждений от нее раньше не приходилось слышать. Но времени хвалить сестренку не было. Эмма коротко кивнула, хотя сама была готова послушать Колькиного совета и оставить обеих малышек, закрыв в гостиной. Пусть что хотят, то и делают: спят, кричат, сопят, слюни пускают.
И вот они с Колькой торопливо шагают по галерее, держа в руках небольшие детские переноски. Девочки вдруг резко подобрели, видимо, им понравились перемены, когда вместо привычных погремушек над головой странные лампочки высоченного потолка, а по бокам – двери кают. Обе таращились вперед, делали круглые глаза и вообще выглядели так, будто их все страшно удивляло в этом мире. Будто попали сюда в первый раз…
У лестницы, ведущей на Зеленую магистраль, дрались два мальчика. Дубасили друг друга кулаками, ногами и даже головами. Рычали, пыхтели и обзывались. Злые, красные, они походили на двух зверенышей, сцепившихся насмерть. Вокруг них стояли еще несколько мальчиков – лет по девять-десять, шумели, смеялись и тыкали пальцами.
– Наподдай ему как следует! – вопил самый высокий – белобрысый и веснушчатый.
Колька поморщился, поставил на пол переноску и схватил обоих драчунов за шиворот. Он был высоким и сильным – ее Колька-Колючий – и поэтому с легкостью справился с обоими. Тряхнул их, а те и не думали прекращать драку и еще какое-то время махали ногами и кулаками.
– Вы с ума сошли? Быстро все убрались в свои каюты! – взревел, разозлившись, Колька.
– Да кто ты такой? Нянька сопливых младенцев, – выдал белобрысый, но на всякий случай отодвинулся в сторону.
– Я вам ща покажу, кто я такой. Вы откуда оба? Быстро говорите! Из какой каюты?
Дерущиеся замолчали, запыхтели, один поинтересовался:
– Тебе зачем?
– Сейчас запру вас, и будете сидеть взаперти. Не умеете себя вести – значит, никакой свободы. Кто не может себя контролировать и соблюдать законы, тот не гуляет даже по галерее.
– Ничего он не сделает, только пугает, – заверил белобрысый. – Мы тебя не боимся. Ты нам ничего не сделаешь. А запрешь их – я открою.
И тут Эмма не стерпела. Она осторожно поставила переноску с Дианой на пол, в один прыжок догнала мальчишку, скрутила его в бараний рог – это удалось легко, ведь в ней теперь была сила фриков – и пару раз врезала по шее. К таким методам воспитания роботы, понятное дело, не прибегали. Раньше хулиганов обычно изолировали. Особенно настырных и трудновоспитуемых, видимо, усыпляли, рассказывая остальным сказки об отправке на Землю.
Сейчас усыпить белобрысого хулигана не получится, да это и не выход. Но зато можно заметно поубавить его спесь. С Максом это отлично получилось, сейчас он очень послушный мальчик.
Белобрысый взвыл, остальные разбежались. Их словно ветром сдуло. Колька усмехнулся.
– Я запру его, найду где. После вернусь и поговорю, – пояснила она Кольке. – А этих двоих можно отпустить, но мы проверим, как они себя ведут. Да, Колючий?
– Давай действуй. – Колька широко улыбнулся.
Эмма тряхнула белобрысого и потянула за собой. Куда? В первую же попавшуюся свободную каюту, где имелась только одна спальня, пустая кровать без матраса и большой монитор, теперь безнадежно молчащий.
– Ты не имеешь права меня запирать! – рывок, удар ногой, но мимо. Эмма умудрилась отскочить, не отпуская паршивца.
Ничего она отвечать не станет. И запрет его прямо в ванной. И прямо сейчас настроит тамошний замок, а цифровые замки имелись на всех дверях детских кают. Белобрысый сделал еще одну попытку вырваться, но неудачно. Он ругался сквозь зубы, но окончательно озверел только тогда, когда понял, где ему придется сидеть. Задвинулась за ним дверь из плотного металлопластика, щелкнул электронный замок, Эмма ввела простой код 12345. Изнутри замок открыть было невозможно без планшета, а этой штуки у мальчишки как раз и не было.
Сказала спокойно:
– Остынь, горячий мой, – и ушла.
В ванной есть туалет и вода. Попьет и пописает. Там тепло и безопасно. Но скучно и одиноко. Как раз то состояние, которое необходимо для осознания своих ошибок.
Кольку она догнала уже на Зеленой магистрали, тот тянул обе переноски с девочками. Направлялся он через Главную площадь к парку, который можно было пересечь под прикрытием деревьев.
В парке был хаос. Кроме бумажек, игрушек, носков, остатков еды и следов от размазанного по скамейкам пластилина, тут было еще полно перевернутых цветочных горшков. И сделано это было специально, потому что тяжелые прямоугольные горшки с длинными папоротниками, кудрявым горошком и крошечными китайскими розами так просто не сдвинешь с места. Тут надо несколько человек.
И вот эти несколько человек договорились и сотворили такое безобразие в парке. Зачем? Этого Эмма понять не могла.
– Вот же черти, – привычно ругнулся Колька, оглянулся и протянул переноску. – Забирай малую, а то руки болят. Похоже, всех здешних детей надо просто запереть где-нибудь. И выпускать гулять по паре человек не чаще раза в неделю. Под конвоем.
– Или вообще усыпить, – хмуро пробормотала Эмма, переступая через осколки разбитого горшка и горсти земли с корнями.
– Тоже мысль, – охотно согласился Колька. – И кормить их не придется.
– Надо заставить этих паршивцев убирать. Прямо сегодня. Только тот, кто убирает, имеет право выходить из каюты. Новые законы сейчас и обсудим. А кто не убирает – тот сидит в своей каюте и зарастает грязью. Мы того на свободу выпускать не будем.