Турки не стали ждать от России ответа на свой запрос, и 13 августа 1787 года Порта объявила России войну. Булгакова отправили в заключение в Семибашенный замок и сразу же турецкий флот, стоящий у Очакова, напал на нашу крепость Кинбург. В крепость прибыл А.В. Суворов. На следующий день турки возобновили артиллерийский обстрел, после которого высадили на берег 5 000 отборных янычар. Суворов повел свой отряд в бой. Ему удалось разбить янычар, мало кто из нападающих достиг кораблей. Суворов был ранен, но не покинул поля битвы.
Императрица сильно нервничала, Потемкин остался в Новороссии, она считала, что ей не с кем посоветоваться. 12 сентября 1787 года она подписала Манифест о войне. Храповицкий в дневнике обозначил настроение государыни в этот день коротким словом: «Плакали».
Иосиф II после некоторых колебаний примкнул в России. Греческий проект еще не выветрился из головы австрийского императора, и он надеялся вместе с Екатериной на раздел Турции. Ни Россия, ни Турция не были готовы к войне, поэтому первый год воевали мало, больше готовились к будущим сражениям. Главнокомандующим русской армии был назначен Потемкин, боевой генерал Румянцев уже выполнял на войне вспомогательную роль.
Д.Ф. Масловский, признанный авторитет в делах военной стратегии, писал о Потемкине: «Командуя войсками всего южного пограничного пространства, созданными им военными поселениями, начальствуя им же возрожденным краем, заведуя иррегулярными войсками и, наконец, управляя почти 14 лет делами Военной коллегии, Потемкин является главнокомандующим по праву, безусловно незаменимым при тогдашних обстоятельствах и вполне ответственным перед историей за последствия его специально-военной и административной деятельности в период от конца 1-й и до начала 2-й турецкой войны». Так-то оно так, но в начальный период военных действий дела наши шли из рук вон плохо. Н.И. Павловский не военный стратег, он блестящий историк, но в своей оценке очень точен: «Кажется, менее всего Потемкин Таврический прославился в качестве полководца… Если бы его не окружали блестящие полководцы, среди которых первенствовали А.С. Суворов и П.А. Румянцев, если бы князя Таврического не поддерживала и не воодушевляла императрица, когда тот пребывал в растерянности, то ход военных действий мог принять совсем другой оборот».
После победы Суворова у Кинбурна пошли неудачи. Потемкин большие надежды возлагал на русский флот. Он направил его на разведку и поиск турецких судов, но случился шторм, который очень потрепал наши корабли. Один фрегат пропал без вести, другой с сорванными мачтами был отнесен к турецким границам и захвачен неприятелем. Остальные корабли с порванными парусами с трудом вернулись в севастопольскую бухту.
Неудача ли первой экспедиции или застарелые болезни тому виной, но Потемкин впал в жуткую депрессию. В письмах он жаловался Екатерине, что «спазмы мучили», что он «в слабости большой», тут же сообщал, что флота практически нет, и добавлял философски: «Бог бьет, а не турки». Ответ императрицы: «Молю Бога, чтоб дал тебе силы и здоровья и унял ипохондрию. Проклятое оборонительное состояние. Я его не люблю. Старайся поскорее оборотить в наступательное: тогда тебе, да и всем нам легче будет». Потемкин не внял советам, он все видел в черном свете и даже предлагал оставить крымский полуостров, то есть увести оттуда наши войска «для сосредоточия сил».
Вот этого Екатерина уже никак не могла принять, в письмах она тверда, уверена в себе: «…ты нетерпелив, как пятилетний ребенок, между тем как дела, порученные тебе в сие время, требуют непоколебимого терпения». Да и куда девать флот севастопольский? – удивляется императрица. «Прошу ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу покрыть может». Но «бодрый дух» явно оставил Потемкина, от него иногда неделями не было никаких вестей. Потом он собирался с духом для очередного послания: «Хочу в уединении и неизвестности кончить жизнь, которая, я думаю, не продлится». Князь просил отставки и передачи полномочий Румянцеву. Но армия Румянцева в Бессарабии тоже находилась в плачевном состоянии. Что оставалось делать Екатерине? Отставки Потемкину она не дала и продолжала бодрые увещевания: «…Ничего хуже не можешь делать, как лишить меня и империю низложением твоих достоинств человека самонужного, способного, верного, да при том и лучшего друга».
Уговорила-таки Потемкина, а тут и болезнь несколько отступила. Князь решил овладеть Очаковым, и началась долгая длительная изнурительная осада. Потемкин осторожничал, тянул дело, все ждал особо благоприятных условий. Сам он лез в самое пекло и не раз подвергал свою жизнь опасности. Но для главнокомандующего личная храбрость совсем не главное. Потемкин появился под Очаковым в сентябре 1788 года, Екатерина рассчитывала, что к ноябрю крепость будет взята, но конца осады не было видно.
Отголоски греческого проекта мешали императрице спать. Как думалось-то? Сейчас самое время поднять православный мир средиземноморья против Турции, раньше не получилось, сейчас получится. Только надо в помощь им повторить победу русского флота в Чесменской битве. Для этого нужна была самая малость – отправить балтийский флот в Средиземное море, но этой фантастической идее не дано было сбыться. Балтийский флот понадобился непосредственно на месте, Швеция объявила войну России.
Теперь Россия вела войну на два фронта. В декабре 1788 года Очаков с очень большими потерями был взят. Победу, по общему мнению, обеспечил Суворов, но он был ранен в бою и в последнем штурме не участвовал. Вся слава досталась Потемкину. Екатерина была в восторге. В честь победы при Очакове была выбита медаль, Потемкину она пожаловала осыпанный алмазами фельдмаршальский жезл, наградила его орденом св. Георгия 1-й степени, еще были подарки денежные – всего не перечесть. Екатерина ждала, что «друг сердечный» тут же примчится в Петербург, но Потемкин в столицу не поехал, а направился в Яссы, потом в Бендеры. Там князь устроил себе роскошную жизнь. «Зимние квартиры» были уготовлены и армии.
К удивлению императрицы Потемкин опять попросил отставки, ссылаясь на то, что «успокоить дух пора». Он не боялся работы – «бдения на нескольких тысячах верстах границ», не боялся неприятеля, но остерегался своих внутренних врагов. «Злодеи, коих я презираю, но боюсь их умыслов; сия шайка людей неблагодарных, не мыслящая, кроме своих выгод и покою, ни о чем, вооруженные коварством, делают мне пакости образами. Нет клеветы, чтобы они на меня не возводили». Потемкин явно несамокритичен. Опиши «злодей» один день князя Таврического в Яссах или Бендерах, вот тебе и клевета. Императрица и на этот раз не дала Потемкину отставку.
Война со Швецией окончилась победой русских. На южном фронте воевали своим чередом. Вторая турецкая война прочно связана с именем великого полководца А. В. Суворова (1729–1800 гг.). Он начал службу капралом в Семилетней войне, а дослужился до генералиссимуса. Суворов гениальный стратег и автор работ по военной теории: «Полковые учреждения» и «Наука побеждать». У Суворова была собственная тактика ведения боя – наступательная, свой взгляд на воспитание солдат. Суворов не только опередил свое время, многие его военные заповеди дожили до наших дней. За всю свою жизнь Суворов не проиграл ни одного сражения. При дворе он был человеком вредным, едким, но Екатерина II прощала ему любые чудачества.