То, что хозяева не уехали, Ира увидела издали. Но энергетическую дырку в защите они пока не залатали, так что к дому можно было пробраться привычным способом. В любимой изумрудной спальне горел свет. Ирочка осторожно подлетела к окну. Впервые за двадцать лет рама оказалась плотно закрытой и даже заблокированной. Разумеется, Ирина не могла знать, что заблокировал ее Александр Мышов, привыкший запирать животных так, чтобы у них не оставалось ни единой возможности сбежать. В комнате на полу сидел мальчик, примерно ровесник их сына Рино. Телосложением он был похож на того паренька, которого вчера вечером выволакивали из машины в бессознательном состоянии. Мальчик решительно разрезал на полосы любимое Ирочкино покрывало кит – тайского шелка, лихо орудуя ножницами для подрезания травы на подоконнике. Ирочка опешила. Но вот мальчик повернулся к ней лицом, и Ирочка чуть не свалилась от удивления на землю. Это был тот самый ребенок, которому Фредерико Мене несколько часов назад вручал ракетку! Его звали Андрей Клюшкин. Никаких сомнений на этот счет у Ирочки не возникло: у нее была профессиональная память и на имена, и на лица. Ирочка нажала на браслетик, не отлетая от окна. Рино Слунс откликнулся сразу.

– Сыночек, это мама! – сказала Ирочка. – Я тебя не разбудила?

– Не-а! – ответил Рино. – Мы как раз с дискотеки возвращаемся. Так классно было, ты не представляешь. У одного робота сел аккумулятор в тот момент, когда он решил пройтись колесом. Что было!

Ирочка дала возможность Рино подробно рассказать про робота.

– А вы все были на дискотеке?

– Конечно все! Представляешь, оказывается, Кузя совершенно не умеет танцевать! Он так смешно топает! А Ляля, наоборот, даже вальс танцует. Она внесла бальные танцы в свое расписание. Ой, да ты же ничего еще не знаешь! Мы сами выбирали предметы, которые будем изучать. Правда, здорово?

– Еще бы! – согласилась Ирочка. – А этот мальчик, не Кузя, а второй плотненький, Андрей, он хорошо танцует?

– Андрей Клюшкин? Нормально. Ма, я выбрал себе знаешь какой предмет? Спелеологию!

– Рино, погоди. У меня к тебе еще один вопрос. Этот Андрей. Он точно был с вами до конца вечера?

– Да он и сейчас тут. Как раз стоит около своей двери, рукой машет. А что?

– Да ничего, это я так. Радуюсь, что ты у меня оказался такой особенный. Ну, беги спать.

– Ладно, привет папутеру!

И Рино отключился. А Ирочка в задумчивости закусила губу и скрестила на животе нижние руки – это ей всегда помогало сосредоточиться. Значит, у этого Андрея Клюшкина есть брат-близнец. Или один из двух пацанов – клон. Хотя клоны по определению должны быть ущербные, а эти оба ребенка кажутся вполне полноценными. Ничего себе! Эту загадку Ирочка решила отгадать во что бы то ни стало!

Глава 7
Ночь последнего человека

Мормышка Ы запер дверь спальни «клона Роберта», но не подумал об окне. «Считает меня идиотом, а сам – дубина дубиной!» – ухмыльнулся Дюшка, связывая простыни.

В прошлый раз, когда он, накачанный снотворным, пытался сбежать от Марсии и Элиота Шортэндлонг, его движения были менее уверенные. А теперь – другое дело: раз – и готово. Ерундиссимо с плюсом, этот ваш побег!

Хотя все равно немного боязно.

Из приоткрытого окна тянуло холодом, изредка залетали снежинки. Метель утихла. Двор был освещен достаточно хорошо: примерно половина фонарей горела. Метрах в трехстах в сторону городка была видна еще одна дача, ярко, по-новогоднему, сияющая. Сразу ясно, что у этих сияющих все в жизни нормально.

«Почему я такой несчастный? – подумал Дюшка. – И невезучий… Если не смогу выбраться, попробую посигналить им. Вдруг помогут? Например, чтобы в новости попасть или вообще…»

Дюшка имел слабое представление о том, чем и как он будет сигналить. Может, сигналить лучше отсюда, из окна? Можно включать и выключать свет. Хотя шансов, что из того дома заметят, – ноль с хвостиком. А если заметят, подумают, что кто-то балуется, – новогодние празднества длятся неделю, мигание в окнах никого не удивит. Нет, это не вариант. Надо выбираться.

Дюшка прикрепил край простыни к оконной ручке, взял связанное постельное белье в охапку и принялся пропихивать его в щель. Открыть бы раму шире, но там такой морозище…

Все-таки пришлось открыть шире и выглянуть, чтобы убедиться, достаточная ли длина. Оказалось – достаточная, даже с излишком. Край покрывала, привязанного ко второй простыне, волочился по сугробу. Дюшка вздохнул, поежился и криво закусил губу – была у него такая дурная привычка. Выбираться наружу в одном спортивном костюме, пусть даже белом и пушистом, было стремно. О, гардероб! Может, в нем найдется куртка или хоть пальто?

В гардеробе нашлись несколько старомодных мужских пижам и женские тряпки: дырявый палантин с меховыми кисточками, носочки-чулочки, шелковые панталоны и прочие глупости с рюшечками. Дюшка брезгливо сунул пакет с панталонами обратно и решил, что лучше замерзнет, чем будет утепляться платочками и носочками. Он вернулся к окну и храбро выглянул наружу. Брр!

Клюшкин прикрыл раму и присел на краешек кровати, собираясь с духом. Допустим, все пройдет на ура, он выберется во двор. А дальше? Весь участок под сигнализацией. И ведь она не просто орет, зараза, а режет насмерть. Возможно, удастся ее отключить, в одном фильме супершпион Джеки Бидон проворачивал такое за пару секунд. Но для этого надо знать пароль и отыскать красный рубильник…

Хорошо, тогда план действий такой: спуститься вниз, пробраться в дом, найти рубильник и сковородку, стукнуть БІ сковородкой по башке, узнать у него пароль, отключить сигнализацию и сбежать. Мысленно одобрив план, Клюшкин подошел к зеркалу, повздыхал и причесался. Потом опять повздыхал, отошел от зеркала и залез коленками на подоконник.

Высунулся.

Поежился.

Спрыгнул на паркет, подбежал к шкафу, достал паланкин и опять залез на подоконник.

Высунулся.

Поежился.

Шмукнул.

Обхватил руками простыню возле оконной ручки и свесил ноги.

Мамочки, как же высоко! А вдруг простыня треснет? Внизу, конечно, сугроб, но… а вдруг там под снегом железяки какие или нож острием вверх?

Нет, Дюшка, конечно, ни капельки не боялся упасть на железяки, подумаешь! Но ведь грохот будет, если там железяки. Ы проснется и выбежит. И как его тогда сковородкой?

Сидеть на подоконнике ногами наружу было глупо и холодно. Ладно, была не была! Клюшкин переместился на самый краешек подоконника. Икры, прикасающиеся к обледеневшей стенке, задубели. Ладони, продолжающие крепко сжимать простыню, вспотели.