От размышлений его оторвал голос: глухой, металлический, он пронесся над всей улицей, и сердце у Генри забилось мелко и часто, как у пойманного кролика.
– Дорогие жители деревни! Мы пока не знакомы, но я – ваш друг. Прошу вас собраться на площади для пира. У меня есть особенное предложение, только сегодня и только для вас. Надеюсь, любопытство приведет вас в самое ближайшее время.
– Освальд, – одними губами произнес Генри. У него было такое чувство, будто ему высыпали за шиворот ведро льда.
– Злобный король из сказки? Это что, шутка? – нервно спросил Хью.
– Он нас нашел, да? – Джетт втянул голову в плечи и, кажется, попытался слиться со стеной.
– Надо пойти и узнать, чего он хочет, – громким, нарочито твердым голосом сказал Генри. – А ты пока сиди тут, мы скоро вернемся.
Он понятия не имел, как можно выглядеть угрожающе, будучи привязанным к двери, но девушке это вполне удалось: она проводила его таким взглядом, что он был рад оказаться на улице.
Генри едва мог вспомнить, как они дошли до площади. Там было шумно, жители деревни выглядывали друг у друга из-за спин, тянули шеи, чтобы лучше видеть, как люди в одинаковых черных куртках без рукавов расставляют на столе золотые кубки. Генри сразу узнал этих людей по равнодушным, незаинтересованным взглядам: это были те, кого Освальд разбудил в башне.
– Здравствуйте, друзья, – сказал Освальд в какую-то золотую трубу. Он был одет, как в день ярмарки: железная маска и темно-лиловый плащ с капюшоном.
– Это старинный рог, усиливающий голос, – зачем-то пояснил Джетт. – Их в столице используют герольды, чтобы объявления от короля читать.
– Зимний день уже прошел, маскарад кончился! – весело кричали из толпы. – Да ты похож на Освальда из сказок! Иди отсюда, у нас и своих злодеев хватает!
– Я и есть Освальд.
В толпе засмеялись.
– Понимаю, вы мне не верите, от меня ведь так давно не было вестей. Боюсь, ваше мнение обо мне совершенно неверно. При мне королевство процветало, но я потерял трон из-за жестокого заговора. Уверяю вас: я правил куда лучше, чем ваш нынешний король. Так что я хочу вернуть отнятый у меня трон, а вы мне в этом поможете.
Смех в толпе стал громче.
– А в залог будущего благоденствия позвольте предложить вам подарок. Каждый, кто согласится вступить в мой отряд, получит прекрасную золотую монету. Вот такую.
Монета ярко блеснула в его руке, и по толпе прокатился вздох.
– Чтобы получить ее, вам нужно лишь выпить из кубка и искренне пообещать служить мне. Если б я хотел обмануть вас, я бы сказал, что монету вы получите потом, но я отдаю ее сразу. Ваша служба будет недолгой и необременительной, а потом я отпущу вас домой с этим сокровищем. – Он поднял монету выше. – Как вам мое предложение?
К столу протолкнулся бородатый мужчина.
– Я старейшина деревни и прошу вас отсюда уйти. Представление у вас какое-то не смешное.
– Вы, может быть, думаете, что монета фальшивая? Извольте проверить. – Освальд с поклоном протянул старейшине золотой кругляш.
Тот попробовал его на зуб, взвесил на ладони – и недовольство на его лице сменилось мечтательным благодушием.
– Надо же, настоящая. Старинная. Я такой и не видел никогда.
– Она теперь ваша. Давайте скрепим сделку. – Освальд сунул кубок в руку старейшины, и тот, не отводя глаз от монеты, отпил.
Генри затаил дыхание. Старейшина на мгновение замер, опустив голову, а потом спрятал монету и взял из рук Освальда черную куртку без рукавов.
– Примите эти прекрасные кожаные доспехи как еще один знак дружбы. Благодарю, вы сделали прекрасный выбор, – мягко сказал Освальд, и Генри вдруг показалось, что Освальд смотрит прямо на него. – Вот видите, друзья, совсем не страшно. Прошу, присоединяйтесь.
Человек пять нерешительно двинулись к столу.
– Монета-то, кажись, настоящая, – простонал Хью и начал проталкиваться сквозь толпу.
Генри поймал его за рукав.
– Даже не думай, – выдавил он. От страха у него перехватило горло. – Все держитесь ближе ко мне, ясно? Кажется, я знаю, что будет дальше.
– Неужели больше никто не хочет монету? – огорченно спросил Освальд. Генри никак не мог привыкнуть к тому, что этот глуховатый железный голос способен быть таким разным. – О, простите, забыл упомянуть кое о чем. Чтобы оградить вас от неверного выбора, я перекрыл выходы из деревни. Никто, кроме моей армии, ее не покинет, а все, кто не примет мое щедрое предложение, умрут. Но это было бы очень обидно, так что подходите! – Он весело поднял кубок. – Разве сложно выбрать между смертью и богатством?
– Да что за чепуха? Эй, братцы, пошли отсюда! – громко сказал рядом с Генри человек в красной куртке и начал проталкиваться к выходу с площади, за ним сразу потянулись человек тридцать.
Освальд вздохнул. Вздох разнесся по площади, многократно усиленный золотым рогом.
– Вот вечно найдется кто-нибудь вроде этого господина и все испортит. Почему нельзя по-хорошему?
И с этими словами он сказал что-то на ухо мужчине с зеленой лентой в длинных волосах. Генри помнил, как тот сидел в башне, уронив голову на грудь. Человек с лентой кивнул, снял с плеча лук, и через пару секунд тот, кто вел людей с площади, вскрикнул и упал со стрелой в плече, и Генри мельком подумал: «Рана не страшная, значит, Освальд велел не убивать».
Но вокруг завопили так, будто никогда в жизни не видели раненых, а голос Освальда перекрывал их крики:
– Это случится с каждым, кто решит сбежать! Прошу, спасите себя! Будьте благоразумны, идите ко мне! Глядите, сколько у меня монет!
Толпа пришла в движение: одни проталкивались к Освальду, другие – к улицам, ведущим с площади. Люди налетали друг на друга, и с каждой секундой толпа становилась плотнее, будто людям казалось, что они будут в безопасности, если прижмутся к соседу. На слова времени уже не было, и Генри схватил за куртки Джетта, Хью и Свана – от потрясения все трое застыли, как бараны, – и потащил их к ближайшей улице.
Но он не учел одного: толпа – это поток со своим непонятным течением, она пыталась оторвать их друг от друга, стискивалась вокруг, надвигалась со всех сторон, и Генри почувствовал, что рукава Джетта и Хью выскользнули у него из левой руки, он успел подтянуть к себе только Свана, который стоял ближе всех. Джетт и Хью, наконец очнувшись, рвались к ним, но было бесполезно.
– Встретимся в лавке! – крикнул Генри. – Бегите туда!
Тут Генри впечатался лицом в чью-то спину, а когда она исчезла, снесенная человеческим потоком, ни Хью, ни Джетта больше не было видно.
– Мы выберемся, не паникуй, – сказал он, даже не зная, слушает ли его Сван, а потом глубоко вдохнул, выдохнул, и время замедлилось.
У всех трех выходов с площади стояли воины в черных кожаных доспехах, выставив мечи в сторону тех, кто пытался скрыться. На местных это производило большое впечатление: люди, даже не пытаясь выбить у воинов меч, тут же бросались обратно на площадь.