Варя местные машины видела. И даже ездила три раза с Паолой и Ничем. И даже летала два раза над городом: один полет был обзорной экскурсией, второй – ознакомление с правилами движения.

– У Паолы машина обычная, она не летает, – пояснила Варя. – У Чича вроде покруче, но мы на ней еще не летали, он обещал, но часто бывает занят. Пока не успели. А обзорная – она была нормальная, но… Послушай, все это не идет ни в какое сравнение с этой красавицей!

Красавица и впрямь была красавица. Она не страдала ни излишней обтекаемостью форм, ни агрессивными оскалами внедорожников-внеатмосферщиков, ни лаконичностью гоночных марок, ни вычурностью игровых марок-плебеев. Над тремя креслами, располагающимися зигзагом (водительское впереди, левее и на полкорпуса назад – второе, за водительским – третье), нависал купол, похожий на половинку кивано – экзотического фрукта Земли-12. «Рожки» этого кивано-купола были металлические, благородного блеска, что-то среднее между серебром и золотом. И в какой момент металл плавно переходил в бирюзовый сверхпрочный пластик, сказать было невозможно.

– А как оно летает? – спросила Варя. – Крылья есть?

– Под брюшком крылья, – улыбнулась Янанна. – Но можно и без крыльев летать. Ну что, погнали?

– Угу!

Они полетели. Это был изумительный полет – бесшумный, мягкий и с немыслимыми виражами. Варя повизгивала и похрюкивала от восторга, а Янанна улыбалась в оба рта.

Но самое удивительное ждало Воронину впереди. В горах. Примерно в пятидесяти дедеметрах от северной границы Мебиклейна.

Диди. Один дедеметр уровня Пи равен примерно 7 нашим километрам в том случае, если пространство однородно-трехмерно. Дедеметр, в отличие от километра, является комплексным числом, что позволяет пользоваться этой величиной для описания маршрутов и составления карт уровня Пи.

Примерно в пятидесяти дедеметрах от Мебиклейна, в горах, а точнее, в скалах, высился Серый Замок. И конечно, он был похож на сказку. И конечно, в него вел мост через пропасть, и ворота были наглухо закрыты.

И они с Янанной приземлились на лужайке перед мостом, и прошли по нему, и ворота открылись, со скрипом, как полагается, медленно и со скрипом.

И внутри, в самом замке, было все как надо. Под сводами толстых стен качались жуткие тени от горящих факелов. И пахло жареным мясом, приправами, травами, и сыростью, и тайной.

И можно было подняться на самый верх, в башню, упирающуюся в небо. А потом спуститься вниз, в подземелья, а там, там…

– Драко-о-о-он?

Да, дракон, в лучшем виде: на цепи, и огонь из ноздрей, и…

– Между прочим, на нем можно покататься.

– Что-о-о-о?

А в конце дня Варя все-таки познакомилась со своим подарком. Это был мальчик. Котенок. Его звали Тафик. Если полностью – Тафанаил. С Вариной родной Земли-11. Он уже адаптировался на Пи и усилиями местных специалистов был приучен к лотку и к платформе.

– Что такое лоток? – не поняла Варя.

Янанна объяснила.

– А платформа что такое?

Янанна объяснила.

– А-а-а…

Диди. Платформа, или, если на сленге, плата, – это специальное средство передвижения для домашних животных, когда им необходимо следовать за хозяином. Многие животные не в состоянии передвигаться с достаточно большой скоростью. Они удобно размещаются на плате, и та просто летит за хозяином животного или по любой заданной траектории. Высоту и комфорт (микроклимат и пр.) можно регулировать. Удобно.

Глава 22
Живи, если хочешь

Дни текли, складываясь в недели, а в Дюшкиной голове складывался и складывался мир, гармошкой. Привычные предметы – столы, шкафы, кресла – словно сдувались, превращаясь в блинчики. Потом кто-то выключал свет, оставался только круглый коридор-туннель с лампочкой в дальнем конце. Вместе с потоком света оттуда, издалека, тянулась к Дюшке кошмарная черная нить. Видения были частыми, и каждый раз Дюшка на них покупался: вскрикивал, вздрагивал, вскакивал. Потом приходил в себя и кривился, обуреваемый досадой.

– Смотри на мир проще! – советовала Лили. – Видишь, как стул становится блинчиком, говори: ой, блин! Или: ерундиссимо с плюсом.

Но какое ерундиссимо, когда все серьезно и страшно?

– Не страшно, а непривычно, – объяснял Рон. – Ты видел, как сворачивается воссозданная реальность. В этом нет ничего страшного. Ты же не падаешь в обморок, когда выключаешь компьютер и вместо игры с человечками лицезреешь пустой экран?

И было не объяснить Рону, что человечки на экране – это одно, а сплющивающаяся Ирочка Слунс – совсем другое.

– К сожалению, сворачивание мира совпало во времени с твоей клинической смертью. – Дима относился к происходящему серьезнее других ангелов, но и он не понимал. – Отсюда и туннель со светом в конце. Очень известное явление. Мы не предвидели этот вариант, но что случилось, то случилось. В конце концов, это твоя первая настоящая смерть, но не последняя.

Про черную нить никто из ангелов ни в одном разговоре ни разу не упомянул. А Дюшка про нее и не рассказывал.

Однажды Клюшкин спустился к установке Альфа, решив понажимать на пятна, чтобы ослабить неприятные воспоминания. Но Дима Чахлых возник перед ним, преграждая путь. Заявил, что, во-первых, именно эти воспоминания лучше не ослаблять, и, во-вторых, что пользоваться установкой и решать за себя до совершеннолетия детям воспрещается.

Дни текли, складываясь в недели, видения немного ослабевали и мучили реже. Скульптуры и мозаики под руководством Лили становились все лучше. Прочитанных книг и просмотренных фильмов становилось все больше. Стало понятно, какие упражнения можно делать на смешном наклонном турнике за окном. Утки на озере обзавелись потомством. Дни текли. Приближался Дюшкин день рождения, время подарков и исполнения желаний.

Дюшка в качестве подарка попросил встретиться и поговорить с Ризенгри. Дима посоветовался со Старком и сказал:

– Хорошо. Только эта встреча пройдет не совсем так, как ты бы планировал.

– Пусть хоть как-то, – согласился Дюшка.

Ризенгри Шортэндлонг и Андрей Клюшкин сидели в доме Старка, а напротив них сидели-висели сам Старк, а также Дима Чахлык и Рональд Э-Ли-Ли-Доу.

Комната, в которой они находились, была исключительно потрясающая, иначе не скажешь. Помимо двух полов, расположенных строго параллельно друг другу и под разными углами к стенам, в комнате наличествовало несколько потолков, причем последнего потолка не было вообще: его функцию в некотором роде исполнял нижний пол. Ризи попытался было разобраться с этой таинственной архитектурой, но быстро понял, что это разбирательство грозит полным и стремительным уездом его крыши за пределы сознания. И не стал разбираться. Дюшка же был настолько ошарашен, что вообще не вникал в детали обстановки. Казалось бы, ко всему уже должен был привыкнуть за время жизни у ангелов, ан нет. И – странное дело! – он даже на Ризи особо не смотрел. Не кидаться же к другу с криком «Привет, Бес!», когда вокруг столько народу! Как куль, осел в любимое грушевидное кресло и обмяк. Две ножки кресла опирались на верхний пол, одна на нижний, а еще две – на потолки.