Book.

– Да нет, – уверенно отвечаю я, – он маленьких не трогает. – Действительно, не трогал, а персонально к фоксикам Грин относился даже дружелюбно, рычащих кобелей этой породы просто игнорировал, а соседской суке оказывал знаки внимания – любил поводить ее по двору, аккуратно забрав зубами поводок из рук хозяйки.

– Отлично! – произнес «джентльмен», раскуривая трубку. – Пусть побегают! – и с этими словами спустил хрипящего фоксика с поводка.

Я не успел не то что произнести ни слова, а даже удивиться, как произошло то, чего я никогда не видел у собак ни до, ни после описываемых событий. Сосредоточенно и целеустремленно, молча, не издав до поры ни звука, фокс буквально в десятые доли секунды преодолел расстояние, отделявшее его от Грина, и, издав зверский рык, вцепился ему в опорную заднюю лапу. Другую лапу Грин в этот момент высоко задрал – для прицельного оставления на максимальной высоте пахучего послания арбатским собратьям. Мы с «джентльменом» даже дернуться не успели. К моему изумлению, Грин, несмотря на вероломную атаку, не прекратил процесс обрызгивания кустика ровно отмеренной для того дозой. После чего мгновенно извернулся и сверху вцепился фоксу в холку. Сделал он это молча, но при этом яростно и стремительно.

Действительно, произошло невероятное нарушение собачьего этикета. Ладно что фоксик напал без предварительного, так сказать, объявления войны, без взаимного обнюхивания, задирания хвостов, демонстраций – это у собак бывает (когда они очень хорошо знакомы и являются «старыми врагами» и в результате выученного поведения, сформированного после нападения другой собакой, но об этом позже). Но фокс напал на собаку, занятую по собачьим законам священнодействием – собаку, перемечивающую территорию! Напал, даже не дожидаясь окончания процесса!

В 999 999 случаях из миллиона, если одна агрессивная собака на улице увидит другую «в процессе», так сказать, она переметит ее свежую метку! Дождется окончания процесса и переметит и лишь потом начнет драку – иначе в чем ее смысл? Драки ведь устанавливают иерархию в собачьем мире, их изначальная цель (не будем говорить о выученном поведении) – доказать свое лидерство, не более того. Перемечивают территорию собаки примерно с той же целью – их послание означает: я тут, это моя земля, я тут главный! Другое дело, что между посланием и желанием в бою отстаивать его содержание у собак очень большая дистанция – можно ведь и демонстрациями добиться своего.

Кроме того, перемечивание входит в ритуал этих демонстраций – по оставленному и, безусловно, нуждающемуся в немедленном перемечивании пахучем сигнале собака узнает о физическом состоянии соперника, грубо говоря, об уровне тестостерона, адреналина и, следовательно, статусе и готовности выяснять отношения при встрече. К слову, и это научно подтверждено, свои метки собаки не перемечивают, отличают их от меток собратьев, такой своеобразный пример самосознания…

…Но этот фокс, вероятно, и был той самой одной собакой на миллион, которая нарушила все мыслимые и немыслимые собачьи законы.

«Смерть отступнику», – подумал Грин и, посильнее сжав челюсти, начал трепать нахала. Поскольку своими челюстями Грин, бывало, хватал и, соответственно, прокусывал надутый футбольный мяч, захват был очень глубоким. Я, не успев испугаться, бросился спасать «ненормального» фокса.

Тут наш разговор немедленно переходит к тактике растаскивания сцепившихся во время драки собак. Обычная в таких случаях практика – растаскивать дерущихся собак за задние лапы. Каждый забирает свою собаку, но делать это надо синхронно – одновременно схватив, если это возможно, за задние лапы в области паха. Тянуть дерущихся в таком случае можно только тогда, когда они пытаются изменить положение хватки – чтобы дополнительно не травмировать. Лучше синхронизировать свои действия с подачей команды (допустим, «Дай», «Брось» или сигналом к прекращению действий – «Нет», «Фу») и ни в коем случае нельзя тянуть собаку во время плотного захвата – в этой ситуации собаки получают самые страшные раны.

Кстати, разнимая собак, нельзя орать, пусть даже подавая по многу раз те самые команды – это только заводит бойцов. Кроме того, ни в коем случае нельзя (если соперники равны по своим размерам) фиксировать только одну собаку – она может получить тяжелые травмы, не имея возможности защищаться. Очень удобно разжимать челюсти плотно схватившихся собак деревянной палочкой – но для этого нужна сноровка. Так что лучше бы, конечно, драк избегать. Но в тот раз нам не удалось…

В сложившейся ситуации все было не по правилам. Схватив Грина первым, что с учетом разницы весовых категорий и того факта, что он к тому времени оторвал фокса от своей лапы и придавил к земле, я крикнул незнакомцу, у которого изо рта выпала от изумления трубка:

– Разнимаем! Хватайте свою, когда я оттяну свою!

Ответ был не менее изумительным:

– Я не могу, у меня больное сердце!

– И вы гуляете с ненормальной собакой, которая в такой ситуации нападает на других собак? – возмутился я, держа Грина за задние лапы, практически оторвав его от земли.

Разнимая собак, нельзя орать, пусть даже подавая по многу раз те самые команды – это только заводит бойцов. Ни в коем случае нельзя фиксировать только одну собаку – она может получить тяжелые травмы, не имея возможности защищаться.

– Вы же сказали, что он у вас не дерется! – эмоционально ответствовал джентльмен.

– А что бы вы сделали на его месте? – возмутился я, вступившись за Грина. – Если бы вас в такой момент укусили?

– Да, вы правы, – сказал джентльмен после небольшой паузы, во время которой он, видимо, мысленно воспроизвел картину вероятного нападения на свою ногу в момент, так сказать, мечения территории. – А что же теперь делать?

– *** мать! – не удалось мне выдержать предложенную стилистику беседы. – Буду разнимать!

Для начала я попробовал одной рукой перехватить Грина за ошейник, чтобы, как говорят тренеры «механикой» заставить бросить фокса.

– Гриня, дай, малыш! – крикнул я, но только усугубил ситуацию: почувствовав опору, Грин, отсалютовав моему голосу энергичными взмахами обрубком хвоста, успел поудобнее перехватить свисающего у него из пасти яростно рычащего фокса и, к моему ужасу, стал медленно его поджевывать – ну прямо как бульдог из повести Джека Лондона «Белый клык» – неумолимо двигаясь челюстями по направлению к затылку агрессора.

Идея заставить Грина выплюнуть фокса, воздействуя ошейником, была неудачной – очень уж могучей была шея у Грина… Как-то во время моих дрессировочных опытов с ним он одним движением порвал монолитный металлический «строгач», после чего с достоинством пошел у моей ноги. Что было весьма кстати – мы пересекали Старый Арбат с его весьма интенсивным в ту пору автомобильным движением. Но вернемся к эпохальной битве.

Между тем у меня начала затекать спина, а исправить ситуацию не удавалось. От отчаяния я одной рукой схватил Грина за гениталии, о чем жалею до сих пор, прости, прости меня, старый друг, но и это не помогло, а только усугубило ситуацию, так как я перестал той самой рукой фиксировать Грина. Джентльменоподобный владелец фокса продолжал в ужасе молча взирать на происходящее. Посмотреть было на что.