Тигр в китайском тигропарке. Фото М. Кречмара

Специнспекция «Тигр» — единственный специально уполномоченный орган по охране тигра и леопарда на Дальнем Востоке. Существует ли она к моменту выхода из печати этой книги? На фото: начальник специнспекции «Тигр» Сергей Анатольевич Зубцов.

В последнее время китайские официальные лица стали говорить о возможности ослабления запрета на торговлю тиграми и частями их тела внутри страны. И это означает, что через границу вновь может хлынуть поток убитых в России зверей. Потому что у нас браконьер или перекупщик не может рассчитывать даже на минимальное тюремное наказание, не говоря уже об обычной для Китая пуле в затылок. Самое большее, что получит приморский охотник-нарушитель, сознательно убивший тигра и подписавший об этом протокол (sic! — М. К.), — это штраф, эквивалентный четырём тысячам долларов, который он будет выплачивать из своего пособия по безработице в течение шестисот шестидесяти шести лет (данные Дальневосточного отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF RFE)).

Наказаний за нарушение природоохранного законодательства, подобных китайским, у нас нет и в обозримом будущем не предвидится. Поэтому продолжим высказанную выше сентенцию: Китай сохранил амурского тигра, Китай может его и погубить.

Что же может сегодня спасти амурского тигра?

Бригады охотнадзора следят за нелегальным отстрелом копытных — основного объекта питания амурского тигра и восточносибирского (дальневосточного) леопарда.

Охота как способ примирить тигра с местным населением

На первый взгляд ситуация близка к безвыходной. Официальную торговлю тигром Китай, судя по всему, разрешит. Ему нет дела до слабеющего Великого северного соседа. Постсоветскую власть интересуют лишь проекты, приносящие немедленную и значительную прибыль, — любую охрану природы они расценивают как необязательную дань условностям западного мира, который покупает у неё нефть. Местные жители тигра, мягко говоря, недолюбливают, и если бы его вдруг не стало, то вздохнули бы с облегчением.

Только реальные деньги примирят с этим зверем местное население.

Транснациональные корпорации природоохранного толка не в состоянии повлиять на ситуацию в районе, охваченном экономическим коллапсом и вследствие этого испытывающем бум природоразрушительной деятельности, когда люди готовы выловить и продать всё — от трепанга до тигра и от кедра до древесного угля. Если что-то и сможет реально способствовать сохранению амурского тигра в России, так это биологически обоснованная трофейная охота на него.

Река Хор — северная граница ареала тигра на Дальнем Востоке, фото М. Кречмара

Существует аксиома: тигра не могут спасти обитатели больших городов Америки и Европы, которые находятся вдали от него и для которых уссурийская тайга — это даже не обратная сторона Луны, а скорее подобие спутников Сатурна. Тигра не могут спасти жители городов и городков Дальнего Востока, потому что они, в отличие от сельских жителей, не сосуществуют с ним бок о бок. Тигра не могут спасти жёсткие карательные меры любых инспекций, потому что… Здесь много «потому что», но я скажу в целом: невозможно воевать с собственным народом, тем более не имея полной уверенности в своей правоте и будучи ограниченным в карательных правах. Гораздо проще с этим народом находиться в сговоре: мол, мы делаем вид, что вас ловим, а вы делаете вид, что подчиняетесь требованиям.

Тигра могут спасти только сельские и таёжные жители Дальнего Востока. Охотники-промысловики, лесорубы, сельские браконьеры. А они пойдут на это только тогда, когда будут понимать, что за тигриное присутствие в регионе они получат деньги. Но настоящие деньги — не те крохи, которые отпускают сегодня экологические фонды и которые оседают преимущественно в карманах горожан, а серьёзные средства, на которые можно и трактор купить, и бензозаправку построить, и собственное дело открыть, не будучи никому обязанным, — даст только трофейная охота на этого зверя. И отношение к тигру сразу же изменится, если арендатор охотугодий, местный охотник-промысловик и несколько примкнувших к ним сельских браконьеров поймут, что один убитый тигр даёт столько же средств, сколько год работы небольшого магазина или кафе.

Но прежде чем стрелять, надо определить, сколько же тигров сегодня обитает на Дальнем Востоке России.

И тут нельзя не учесть ещё одну составляющую «тигриного бизнеса». Дело в том, что на Дальнем Востоке существует значительная прослойка людей, рассматривающих амурского тигра как собственный бизнес-проект.

Амурский тигр как бизнес-проект

Многочисленные международные организации превратили тигра в один из самых успешных бизнес-проектов природоохранного движения. Эксплуатация образа гибнущей в сибирских снегах гигантской кошки помогает «экологистам» собирать огромные деньги у своих состоятельных сторонников за рубежом. И именно зарубежные «экологи» являются главными «держателями акций» российского тигра.

Дейл Микелл считается на русском Дальнем Востоке самым главным «тигроведом». Полный, хитренький американец, он чрезвычайно похож на итальянца из какого-нибудь «Крёстного отца». Контора Дейла, которая называется отделением Международного общества сохранения диких животных (WCS), занимается мониторингом численности амурского тигра и дальневосточного леопарда, то есть наблюдает, как год от года количественно меняются популяции этих хищников. Трудно сказать, какое отношение к реальной численности изучаемых объектов имеет результат этих учётов. Выше я писал, как резко изменились данные о поголовье диких бенгальских тигров при переходе на несколько иную систему подсчёта.

На все вопросы о корректности статистики от Дейла получаешь один ответ: «Мы недостаточно знаем об этом процессе, поэтому нам потребуются ещё исследования». Что в переводе с научно-бюрократического языка означает: «Нам нужно больше денег, чтобы продолжать свою работу».

Учёт тигра в 2004–2005 годах проходил полностью под контролем Дейла Микелла. В качестве «свадебного генерала» от Российской академии наук присутствовал доктор биологических наук Дмитрий Пикунов, человек, который на научных конференциях путает статистическую ошибку с ошибкой фактической, заслуженный представитель старой полевой школы, считающий математику никчёмной нагрузкой к описанным наблюдениям.