Павел Сергеевич настроил радио и положил наушники между нами на подушку. Слышно было прекрасно, но я так устал, что ничего уже не мог слушать. Я повернулся к стене и заснул как убитый.

Проснулся я оттого, что кто-то легонько тряс меня за плечо.

– Привстаньте потише, – шептал Павел Сергеевич. – Поглядите на моих гостей.

Край полога был приподнят, и я выглянул из-за него.

Уже совсем рассвело. В раскрытую настежь дверь была видна полянка и за ней неширокий лесной затон. У самого берега покачивалась привязанная лодка.

Но что это? На берегу возле лодки, как у себя дома, разгуливала семья медведей: медведица и два уже подросших медвежонка. Они что-то подбирали с земли и ели.

Я смотрел на них, боясь шевельнуться, боясь неосторожным движением спугнуть этих чутких лесных зверей, так доверчиво подошедших к самому жилью человека.

А медведи всё продолжали свой утренний завтрак. Потом, видимо наевшись, медвежата начали возню. Они кувыркались и боролись друг с другом. Вдруг один из медвежат подбежал к берегу и мигом залез в лодку. Второй сейчас же последовал его примеру. Медвежата поместились в лодке и принялись её раскачивать. А старая медведица уселась тут же на бережок и следила за детворой.

Медвежата и в лодке затеяли борьбу. Они возились до тех пор, пока не свалились в воду. Фыркая и отряхиваясь, оба выскочили на берег и продолжали свою игру.

Не знаю, сколько времени длилось это необычайное зрелище – может, час, а может, и больше. Наконец медвежья семья убралась обратно в лес.

– Ну что, поглядели моих гостей? Хороши? – весело спросил Павел Сергеевич.

– Очень хороши. Неужели они не первый раз сюда приходят?

– Нет, очень часто, почти каждое утро. Я как сварю уху, бульон отцежу, а всю вываренную рыбу на бережку оставляю. Это им угощение. Первый раз медведица ещё в начале лета ко мне в гости пришла – видно, рыбу учуяла. С тех пор и навещает. Я и медвежат рыбой в лодку заманил. Начал туда класть, вот они лазить и повадились. А какие зарисовки я с этого медвежьего семейства сделал! Хотите поглядеть?

Я с радостью согласился.

Мы быстро оделись и выбрались из-под полога.

Домик состоял из одной комнаты. Под окном находился чисто выструганный стол, заваленный кусками холста, кистями, красками и разными рыболовными принадлежностями. В углу виднелись удочки, спиннинг, подса́чек. Вообще сразу чувствовалось, что в этом домике живёт рыболов и художник.

– Ну, вот плоды моих трудов, – шутливо сказал Павел Сергеевич, подходя к столу, и начал показывать мне свою работу. Это были небольшие, незаконченные наброски.

Павел Сергеевич осторожно, с любовью брал их один за другим и ставил к стене. И передо мной начала раскрываться жизнь лесных обитателей карельской тайги. Тут были и знакомые мне медвежата – на залитой солнцем полянке, и лосиха с лосёнком, бродившие по моховому болоту, и лисье семейство у своей норы, и зайцы, и множество различных птиц – тетерева, глухари, рябчики… Звери и птицы, как живые, то, чутко насторожившись, глядели на меня, то мирно разгуливали среди зелёных кустов.

А какие чудесные уголки природы! Вот горный поток несётся среди серых гранитных скал и вдруг разливается в небольшой водоём…

– Здесь я форелей всегда ловлю, – говорит Павел Сергеевич. – А это Онежское озеро, когда выплываешь из залива. – И он показывает небольшой этюд: вода, солнце, лесистые берега, и у самого берега возле камышей – две гагары.

Как всё это живо и как знакомо! Словно сам бродил по глухой тайге, а потом выбрался на широкий водный простор Онеги.

Я пересмотрел все этюды. Каждый из них был хорош по-своему, и в каждом было что-то новое, своё, а главное – чувствовалась душа самого художника, горячо любящего этот суровый лесной край.

– Очень, очень хорошо! – сказал я, когда мы пересмотрели всё. – Счастливец, вам можно и не охотиться. Всё равно повезёте домой такие трофеи, которые нам, охотникам, и не снятся.

Павел Сергеевич улыбнулся:

– Да, карандаш и кисть мне вполне заменяют ружьё. И, кажется, ни я, ни дичь от этого не в убытке.

Мы вышли из домика. Было утро. Солнце только ещё поднялось, и лёгкий ночной туман розовым облаком плыл над тайгой.

Разведя костёр, мы напились чаю, и Павел Сергеевич подробно объяснил мне обратную дорогу к дому.

– Приходите ещё! – сказал он на прощание, когда я уже поднимался на холм.

Я обернулся. Весь домик был виден как на ладони, а перед ним – полянка, залив и дальше лес, лес до самого горизонта.

– Обязательно приду! – ответил я и спустился с холма в лесную чащу.

РЕЧНОЙ ВОЛК

Есть один интересный способ ловли хищной рыбы: щуки, окуня, судака… Это ловля на кружки́.

Кружок делается из сухого дерева или из пробки. Сверху он окрашен в красный цвет, а снизу – в белый. Посредине кружка вставлена палочка. Через неё перекидывается намотанная на кружок прочная леска, а на конце привязывают грузило и тройной крючок на тонкой проволоке, чтобы попавшаяся хищная рыба не могла перекусить леску.

Ловля на кружки очень увлекательна, особенно там, где много крупной рыбы. Поэтому я, отправляясь в свою летнюю поездку в Карелию, захватил с собой в числе прочих рыболовных принадлежностей и десяток кружков.

Я много наслышался о рыбных богатствах карельских озёр, мне не терпелось поскорее самому половить там рыбу.

И вот наконец я на месте.

Переночевав в маленькой деревушке на самом берегу озера, рано утром я отправился на рыбалку.

Старичок хозяин, у которого я ночевал, одолжил мне свою лодку. Я положил в неё кружки, подсачек, ведёрко с заранее наловленными живцами, потом взял вёсла и отплыл от берега.

Утро было тёплое, серенькое. Дул лёгкий ветерок, подёргивая поверхность озера серебристой рябью. А у самых берегов вода была совершенно спокойная, и в ней отражались угрюмые скалы, местами поросшие мхом, и чахлые, полузасохшие сосны.

Сизые чайки носились над озером. Порой они падали в воду, схватывали мелких рыбёшек и вновь взлетали с добычей, роняя в озеро частые капли воды.

Я плыл недалеко от берега, отыскивая место, о котором говорил мне хозяин лодки.

Вот и заливчик. В этом месте скалы и лес отступают от озера, и далеко в глубь берега вдаётся узкая полоса воды, а по сторонам густой зелёной щёткой топорщатся камыши.

Я вынул из сумки глубомер – гирьку на длинной бечёвке – и измерил глубину: восемь с половиной метров. Немного отплыл и измерил ещё несколько раз. Так я нащупал края подводной ямы. Потом заплыл с таким расчётом, чтобы ветер гнал мои кружки через яму, насадил на крючки наживку и начал ловить.