Оперативная сводка. Весна 1944 года
Попытки командования ВМФ сконцентрировать подводные лодки в Атлантике с целью сковать крупные силы противника привели к серьезным потерям и пугающе малым успехам. В январе за восемнадцать потопленных судов противника было заплачено девятнадцатью подводными лодками и девятьюстами невосполнимыми жизнями специалистов. Это жуткое соотношение не изменилось и в следующем месяце. Потом настал месяц май, который высветил страшную реальность битвы в Атлантике. В противовес четырем потопленным грузовым судам союзников общим тоннажем в 24 000 Дёниц вынужден был вычеркнуть из списка действующих двадцать пять подводных лодок! Все эти потери нельзя было записать исключительно на счет активности противника. В ожидании высадки в Европе Дёниц разместил значительную часть лодок не только на базах Западной Франции, но и в норвежских портах: командующий считал вполне вероятным, что перед главной высадкой будет проведена фланговая операция.
Примерно половина судов, потерянных союзниками, оказались жертвами группы «Муссон», и этот факт в несколько менее выгодном свете показывает сражение в Атлантике, которая когда-то была привольным охотничьим угодьем для подводных лодок. Теперь и в Индийском океане, в Бенгальском заливе, в Персидском заливе, Яванском море и даже у берегов Австралии силы противолодочной обороны в воздухе и на море с каждой неделей становились все сильнее.
* * *
В конце февраля плавбаза «Браке», полностью загруженная, стояла на секретном рандеву в Индийском океане. Плавбаза поддерживала радиосвязь с германской базой подводных лодок в Пинанге, и через нее лейтенант Пих, командир «U-168», передал на плавбазу, что из-за неполадок с дизелем прибудет на рандеву на сутки позже назначенного. На «Браке» сигнал получили и стали ждать. Еще несколько лодок, из них одна или две, базировавшиеся в Европе и действовавшие в районе между Мадагаскаром и Кейптауном, также сообщили о своем намерении прийти за пополнением запасов.
Следующий день был воскресеньем — воскресеньем, в которое почитали память павших солдат. Командир плавбазы Кёльшенбах выстроил команду на поминальную службу о павших в обеих войнах. В полдень раздался крик, разорвавший торжественную тишину.
Наблюдатель уверял, что заметил самолет.
— Свихнулся парень! — проворчал про себя Кёльшенбах, торопясь на мостик. — Чайку небось увидал. Чего тут делать самолету? Тут никто и не ходит.
Но члены команды, кому положено, сразу после возгласа впередсмотрящего заняли места у зениток, а Кёльшенбах убедился, что наблюдатель не ошибся. Самолет делал круги над рандеву, все приближаясь, но держался вне зоны поражения зенитными средствами германского корабля. Кёльшенбаху стало очевидным, что самолет мог прилететь сюда только с авианосца, и скоро его убеждение получило подтверждение.
Скоро над горизонтом показались верхушки мачт, а затем и безошибочно узнаваемые силуэты двух эсминцев, направлявшихся на полном ходу к «Браке». Для полного комплекта с ними оказался и крейсер, шедший следом.
Кёльшенбах стоял невозмутимый, как скала, среди бушующего океана возбуждения. На что ему надеяться со старой 105-миллиметровой пушкой против до зубов вооруженной армады?
— Спустить шлюпки! — прорычал он.
Конец был неизбежен. Эсминцы дали традиционный залп перед носом плавбазы.
— Если бы Пих был сейчас здесь! — сердито пробурчал Томсон, старшина-рулевой.
— Да, но его нет! — коротко ответил Кёльшенбах и стал поторапливать людей.
Корабль опустел очень быстро. Когда снаряды противника разрушали корабль, не досчитались лишь троих. Никто представления не имел, куда они подевались.
Плавбаза затонула, британские корабли ушли.
Улетел и самолет. Но через час они снова появились. Было очевидно, что они ждут появления подводных лодок на рандеву. Но как они узнали о месте рандеву?
Самолет вернулся и снова улетел. И тут же, словно окутанное пеной чудовище, поднявшееся из глубин моря, над водой показалась боевая рубка подводной лодки. Шлюпки находились рядом друг с другом, а лодка Пиха появилась буквально в сотне метров от них. Пих сразу понял, что люди в шлюпках были с «Браке». Когда Пих появился на мостике, он услышал громкие приветственные возгласы и аплодисменты, пусть и не очень радостные.
— «Браке»? — спросил он с подозрением.
— «Браке»! — услышал он в ответ.
И тут человек, неустойчиво стоявший на банке, поддерживаемый товарищами, поднял руку с указующим в небеса пальцем и закричал:
— Самолеты!
Лейтенант Пих подал знак, что понял, и подвел лодку к шлюпкам. Не успел последний человек исчезнуть в люке боевой рубки, как наблюдатель по левому борту заметил приближающийся самолет.
Пих нырнул как мог быстрее. Механик учел вес восьмидесяти принятых на борт человек, и, как ни быстро погружалась лодка, на глубине 75 метров она обрела управление.
«А где же бомбы?» — подумал Пих.
Когда лодка погружалась, послышался звук, словно кто-то скребся по прочному корпусу, потом этот звук прекратился и больше не повторялся.
— Командир Кёльшенбах, скажите вашим людям, что я откажу в убежище любому, кто будет шуметь или разговаривать.
В течение трех часов новые члены экипажа боялись и пальцем пошевелить.
Когда над морем опустилась тьма, Пих всплыл — через десять часов.
Оператор сразу услышал эхо в гидрофонах. Самолет крутился поблизости, а по шуму в гидрофонах было понятно, что и надводный противник где-то близко. Пих снова погрузился.
Механик был вынужден дать кислород в отсеки. Но из-за восьмидесяти лишних человек содержание углекислого газа поднималось очень быстро и быстро перекрывало безопасный рубеж. Дыхание людей учащалось.
Наконец снова наступила ночь, и Пих опять всплыл. Он открыл люк на мостик. Небо было чистым. Самолет ушел. Теперь лодка могла идти в надводном положении, держа курс на Яву. Ее портом назначения была Батавия.
Механик вполголоса обсуждал с командиром кое-какие возникшие проблемы. Не такие, впрочем, они были и незначительные. Одна из них состояла в том, что на исходе было топливо.
За пятьдесят миль до Батавии дизели начали чихать. Механик старался выжать для них все топливо до капли. Милю за милей лодка покрывала оставшуюся дистанцию.
Закончилась и питьевая вода.
Буквально на последнем издыхании двигателей лодка добралась до Таньок-Приока — порта Батавии.
Только после прибытия они обнаружили причину того металлического звука, услышанного при погружении: глубинная бомба попала в корабль — но не взорвалась…
* * *
Несколько недель спустя в Пинанге ждали итальянскую подводную лодку «It-23». Но напрасно.