Исаев послушал тишину, которая воцарилась на моей линии. Или в моей голове.
— Алексей Михайлович, — вырвал меня из пустоты его бархатный голос. — Мне жаль, если эта информация расстроила вас. Но, к сожалению, так бывает. Если вы соберетесь продлевать контракт, вы знаете как найти меня. Удачи.
— Нет, погодите. Мне нужно от вас ещё кое-что.
— Что?
И я выложил ему «схему», которую ещё утром проигрывал в своей голове.
— Но я не знаю, как мне проникнуть в систему под другим именем, — признался я. — Сам я могу только поставить «галочки» от себя лично, но это всего лишь затормозит процесс, и подозрений с неё не снимет.
— Зато я знаю, как вам помочь, — подумав, ответил Исаев. — Алексей Михайлович, вы имеете представление, что такое «административный пароль»?
— Да, — сказал я.
— В таком случае, я пришлю его вам ровно через десять минут.
— Сколько это стоит?
— Ни сколько, — отрезал Исаев. — Я дам вам только ссылку. Всё остальное вы сделаете сами.
Исаев сдержал своё обещание, и я получил код. Разобрался с системой и выполнил задуманное. Потом закрыл компьютер. Впрочем, мысли о Лене преследовали меня до конца дня. Я курил, пил воду, садился на постель и снова вставал. Я думал, что мне теперь делать. На рассвете я, наконец, вылез из номера, отправился в бар, взял кофе и вышел на террасу. К семи утра на веранду подтянулись служащие «Марриотта». К семи тридцати — первые гости на завтрак. В восемь я увидел весёлую Аверину и рыжую Савельеву. Светка кивнула мне, не отнимая от уха мобильный, и показала пальцем на бар и на себя: типа, сейчас возьму кофе и подойду к тебе. Савельева сначала прошла мимо меня. Потом, разглядев жест Светки, развернулась. На её лице я заметил какое-то напряженное выражение. Я отвернулся. После рассказа Исаева о знаменательном «выпускном» я с этой Савельевой не то, что разговаривать не хотел — я вообще не мог её видеть. Савельева опустила глаза долу и убралась восвояси. А Светка подлетела ко мне.
— Доброе утро, — начала она, светясь счастливой улыбкой. — Вы сегодня прекрасно выглядите, Алексей Михайлович. Можно узнать, какие у вас планы на сегодняшний день?
— Самые радужные.
— Например? — Аверина кокетливо стрельнула в меня глазами.
— Например, позавтракать, потом посетить две первых сессии, в четыре часа дня провести круглый стол. А дальше по обстоятельствам.
— А вы не хотите в перерыве найти для меня время и показать мне город? — продолжила Света, отпивая кофе и преувеличенно медленно облизнула губу. Я проследил за движением её языка.
— Свет, — тихо сказал я. — Мне кажется, мы с тобой уже обо всём договорились. Или я ошибаюсь?
Аверина прищурилась.
— Ну, планы ведь могут меняться, — многозначительно добавила она.
— Не в твоём случае.
— А что со мной не так, интересно? — с вызовом спросила она. — Я что, плохо выгляжу?
«Так, пора заканчивать эту длинную бодягу.»
И я ответил:
— Хорошо выглядишь. Дорого. И, главное, очень доступно.
Повисла пауза. Потом в глазах Авериной промелькнула такая ярость, что, если бы взглядом можно было убивать, то я бы свалился мёртвым. Она побледнела, потом покраснела.
— Ты, ты… ты, сволочь, — задыхаясь, с перекошенным лицом, зашипела она.
— Я знаю, кто я. Главное, теперь это поняла и ты. На этом и остановимся.
Светка попятилась. Развернулась, передёрнула плечиками и растворилась в толпе людей, прибывающих на завтрак. А я принялся изучать взглядом окрестности, одновременно контролируя вход гостей на террасу. Увидел, как на веранду вошли двое мальчиков Ларионовой и Денис из «Корсы». И только её не было нигде, а она-то и была нужна мне. Я хотел поговорить с ней. Объяснить, что вчерашний интим был моей ошибкой. И одновременно дать ей понять, что мы можем остаться друзьями.
К девяти утра, перездоровавшись с двадцатью русскими реселлерами, сонным Эрлихом и бодрым Ричардссоном, я окончательно убедился, что Ларионова на завтрак не придёт. К девяти тридцати у меня было ровно три варианта, чтобы объяснить её отсутствие: а) Ларионова ещё спит, б) Ларионова рванула от меня в Москву первым же рейсом, и в) Ларионова спряталась в номере, где и окопалась.
И я отправил себя в вестибюль и пристроил у входа в конференц-зал. Увидел поджавшую губы Аверину, которая с видом «ух, как я тебе отомщу!» промаршировала мимо меня. Потом — двух киндер-сюрпризов Лены, которые вежливо мне кивнули. Дениса, с утра пораньше уже приложившего к бутылке. И, наконец, доканывающую меня этим своим липким взглядом Савельеву, которая, вместо того, чтобы пройти в конференц-центр, начала нарезать вокруг небольшие круги. Это меня отрезвило. Обозвав себя «неврастеником, потерявшим голову из-за смазливой девчонки», я отодрал плечо от стены и пошёл в конференц-центр. Отсидев там до без пятнадцати двенадцать и перебрался на улицу. Сел на лавочку, выкурил пять сигарет и дождался, когда часы скажут «полпервого».
После чего встал и, наплевав на всё, направился в вестибюль, к консьержке.
— Goddag, — улыбнулась мне новая мисс «Услужливость».
— Goddad. Подскажите, гостья, проживающая в номере «тридцать три – двадцать шесть», из номера не выезжала?
— Нет, — ответила мне консьержка.
— Так, супер, — я потёр ладонями лицо. — А из номера она выходила?
Консьержка наморщила лоб, подумала, обернулась к стойке и пересчитала все сданные ей ключи:
— Нет, эта гостья карточку нам не сдавала.
— А вы не могли бы соединить меня с её сьютом? — попросил я.
— Да, конечно. Пожалуйста. — Консьержка прижала трубку к уху, нащёлкала пальцами телефон комнаты Лены. Послушала гудки и сделала печальное лицо:
— К сожалению, номер не отвечает.
— Ясно, спасибо.
Вот тогда-то я и направился к лифтам.
Доехал до третьего этажа. Вышел в коридор. Подошёл к номеру Лены. Табличка с красной этикеткой висела ровно так, как я её и повесил. Я постучал в дверь. Потом позвал:
— Лен, открой. Лена…
В ответ — гробовая тишина, зазвеневшая в моей голове мыслью: «Она тебе не ответит, потому что либо плачет, либо вообще… наложила на себя руки, после того, что ты сделал с ней, похотливый ублюдок». Я сжал челюсти и примерился к хлипкой двери. «Вломить в дверь ногой и войти туда? Или всё-таки соблюсти приличия и сгонять за помощью на первый этаж? Но если Лена не выходила из номера, а я был последним, кто закрывал эту дверь, то и дверь осталась не запертой…» Убрав ногу, я потянул дверь за ручку. Раздался характерный щелчок. Я вошёл в прихожую, и сразу же услышал шум воды из-за двери в ванную. «Твою мать… а вдруг она там вены себе вскрыла?» Моё воображение немедленно и услужливо поднесло мне картинку белых тоненьких рук Ларионовой, раскинутых в последнем бессильном призыве, красная вода, вокруг капли крови...