Я мысленно машу на них рукой и пробую разговорить аматора, но этот кадр оказывается фанатиком покруче военных. В детстве чел, мягко говоря, пересмотрел лишнего из фантастики и теперь свято верит, что Зона — детище инопланетных сил, а в эпицентре находится загадочный кристалл и, ясный пень, сугубо внеземного происхождения.
— Монолит, что ли? — спрашиваю я, припомнив зонную байку о некоем таинственном эпицентральном клане, одно время популярную, но затем превратившуюся чуть ли не в анекдот. Уж мне ли не знать, что этот мифический клан — просто зонный прикол, не более.
— Да, точно! — подхватывает воинственный Пацифик. — Как в «Космической одиссее две тыщи один»! Я вот отнесу твоему Сидоровичу посылку, свои артефакты продам, и мы с друзьями обязательно отправимся на поиски этого Монолита! А что? Ты знаешь, ведь я не один в это верю, нас…
Дальнейшие речи я тупо пропускаю мимо мозга. И зачем я его спас? Лучше б его тот кабан прибил, чем выслушивать эту чушь про инопланетян.
Да уж, их поколение выросло ещё на кинофильмах, вот и нащупывают идейки в киношных сюжетах, осевших в памяти. А нас уже воспитывали компьютерные игрушки и планетарная сеть. О чём, кроме реалий Зоны, мне говорить с ровесниками моего деда?
Из последних сил, чуть ли не валясь с ног от усталости, он добрёл в одно из своих тайных убежищ. Влез внутрь погреба, закупорился и рухнул на рваный матрас, раскатанный у земляной стены…
Пробуждение было нелёгким. Организм худо-бедно отдохнул, но разум во сне дополнительно нагрузился. Тем не менее наступил новый день, и ничего не попишешь — требовалось идти дальше. Остановиться — смерти подобно. А ему необходимо выжить во что бы то ни стало. В особенности теперь.
Перекусив, чем Зона послала, Штрих занялся своей экипировкой. Произвёл ревизию боезапаса, проверил исправность ключевых элементов оружия. Вчерашняя ходка выдалась горячей, кроме всего прочего, окрестные монстры так и норовили сбежаться по его душу. Отбился… Живой. Ещё одни сутки пройдены-прожиты.
Надо в очередной раз зафиксировать пройденное.
Сталкер достал из-за пазухи записывающее устройство, которое хранил пуще зеницы ока, потому и прятал возле самого сердца. Этот рекордер он нашёл случайно, в памятной пещерке, где у него когда-то состоялся один из самых важных в жизни разговоров. «Самсон» российского производства, вероятно, был последним исправным из тех рекордеров, что принёс с собой в Зону репортёр Николай Котомин.
Штрих небезосновательно полагал, что несостоявшийся обладатель «Золотого Глобуса» за лучший репортаж года не случайно спрятал рекордер именно там, в памятном месте. Не для того, чтобы похоронить навсегда, а чтобы устройство было найдено.
«Самсон» — наследство, которое Луч оставил Гробокопу…
Кому-то ведь нужно подхватывать эстафетную палочку и продолжать ходку. Только так можно найти ответы, если они вообще могут быть найдены. Одной жизни просто слишком мало, чтобы успеть. Это для одной любви жизнь слишком длинна, как сказал писатель Ремарк, а вот для отыскания и добычи подлинных карт мироздания жизни одного человека явно маловато. Потому люди так упорно и пытаются продолжиться, в детях или учениках… Единственный реальный способ достичь хотя бы подобия бессмертия.
Штрих задумчиво посмотрел на продолговатую «палочку» рекордера, лежащего на его раскрытой ладони, совсем не весело улыбнулся и включил режим аудиозаписи.
— Теперь я окончательно убеждён, что Другой наверняка служит непосредственно Зоне. Иначе откуда бы ему первому из всех становилось известно, что к чему с этими новообразованиями, которые потом назовут артефактами?.. И мне кажется, что этот выродок не только полезные артефакты людям подарил в кавычках, но и нанёс всякой гадости. Кто же он, этот курьер и слуга Зоны? Её порождение или бывший человек, которого она превратила в своего наймита?..
Штрих замолчал, обвёл взглядом сырые стены землянки, освещённые синеватым тусклым светом фонарика, тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил:
— Право на попытку никто не отберёт — ни у неё, ни у меня. Она хочет выжить во враждебном окружении, я хочу обратного. Узнать, каким образом она возникла, чтобы понять, как её убить… И убить. Каждый разум ставит себе жизненную задачу и добирается к цели как может. Доберётся или нет, это уже кому как повезёт… Моё первое зонное имя было Вася-Гробокоп, именно так меня назвал сам Луч. В жизни до Зоны, когда я был чёрным археологом и соприкоснулся с загадочными проявлениями влияния Зоны за пределами её территории, то почти сразу почуял, что в этом моя судьба, моё предназначение. Только ещё не знал, где искать ответы… Это было неизбежно, что я пришёл сюда. Кому, как не мне, докапываться до сути! И закопать, похоронить аномальность, если получится. Я продолжаю путь, который не успел пройти Луч. Знаю, он бы не отступился, не сдался, но… дойти до цели просто не успел. Мне неизвестно доподлинно, как он погиб и является ли отображением реальности тот мой сон про вертолёт, президента и огненную смерть… Но чувствую, что, кроме меня, больше некому. Ник когда-то пришёл сюда, чтобы узнать правду и рассказать её людям, и я пришёл сюда за этим. Потом я остался здесь один. То ли призрак в стране живых, то ли единственный живой в стране призраков… А теперь я уже не один, появился Другой. Заклятый враг, я окончательно в этом убедился, противник, но зато по-настоящему живой! Я это чую, и это меня неожиданно обрадовало, хотя я сам не рад этой радости… э-э… если можно так выразиться…
Штрих снова замолчал. Выдержал паузу, собираясь с мыслями, открыл было рот, чтобы продолжить, но вдруг взял и выключил «Самсон».
Глядя на выключенный рекордер, совсем тихо, почти шёпотом, заговорил:
— Не для протокола. Прошлой ночью я опять видел сон, происхождение которого меня пугает. Я видел Шутку. Мне никогда не доводилось с ней пересекаться в Зоне, но я уверен, что это была именно она. Шутка так и не встретилась с Лучом. Ждала-ждала этой встречи с любимым, а потом исчезла вместе с реальностью. Исчезла, да не совсем. Я не знаю, как описать словами это ощущение, только я одновременно чувствовал, что она есть и что её нет. Как будто сталкерша зависла в режиме ожидания между жизнью и смертью. Застряла между небом и землёй, вклинилась между нормальной и аномальной реальностями… Откуда ко мне приходят эти сны? Почему я их вижу? И главное, почему я испытываю уверенность, что это не просто дурацкие видения, а что-то большее, имеющее прямое отношение к происходящему и происходившему. Именно это меня пугает больше всего. Вдруг и я, сам того не зная, тоже превратился в наймита Зоны?!.
Человеку очень трудно надолго оставаться в полном одиночестве. Она изнемогала, пока любимого не было рядом, и ей приходилось ждать его возвращения из рейдов в тыл врага. Из прошлого, в котором он воевал ради их возможного совместного будущего.
Потом она нашла себе собеседницу. Подругу, можно сказать.
Задушевной подружкой для неё стала река. Она приходила на речной берег и здесь, глядя на волны, делилась своими тревогами, сомнениями, высказывала идеи и предположения, вслух проговаривала мысли. В особенности те, которые не решалась озвучить даже ему, любимому человеку. Чтобы это «собеседование» становилось возможным, она как бы отделяла речную локацию от себя, выводила из своего состава. Делала вид, что Припять в эти мгновения действительно собеседница, нечто отдельное, а не частица её собственной сверхсущности. К тому же берег был единственной областью внутри неё, где сохранилась хотя бы иллюзия течения времени. Вода текла, как бы стремилась из прошлого в будущее, хотя это было не так. В закрывшейся Зоне не было ни того, ни другого. Только постоянное настоящее, застывшее «сейчас». Однако вот здесь, на берегу, при желании об этом можно было не вспоминать…