Вдруг красавица обмякает, обречённо отворачивает голову и расслабляет тело. Сдалась, что ли? На милость победи…
— Тише-тише, милая. — Я снимаю свою маску, чтобы она увидела мои глаза и поняла, что ей пока не грозит ничего ужасного, и наклоняюсь над ней.
Девушка совершенно неожиданно тянется ко мне и… целует меня в губы. Я в буквальном смысле цепенею! Совершенно не ясно, что бы это знач… А мерзавка, воспользовавшись моим ступором, отталкивает меня, перекатывается, разворачивается на спине, как танцор брейка, вскидывает ноги и сдвоенным ударом поражает мой пах!!
Искры натурально сыплются, почему-то из глаз, но, преодолев жуткую боль, я не даю ей ускользнуть. На полусогнутых бросаюсь вдогонку и без церемоний вырубаю. Прямо по затылку рукоятью второго «варяга», что остался в руке.
Вот гадина! А мне ещё тащить её до лагеря на собственном горбу.
Перетерпев новую боль, я смотрю на упорную снайпершу и пытаюсь припомнить, где же я всё-таки видел эти черты лица, неуловимо знакомые. Кого-то мне сильно напоминает эта девушка, готов поклясться… с виду ей лет двадцать пять… но смутное воспоминание, кажется, относится к женщине… более взрослой?
Точно! Вспомнил. Она!!! Шутка ли, встретить живую Шутку! Но это она. Фото её, пришпиленное к стене кабака «Лихорадка» в Старом Баре, мне показывал мой незабвенный первый учитель. Без шуток, легендарная Шутка! Его собственная первая зонная проводница и напарница. Значит, в каком-то смысле — и моя… Абсолютно правильно почуялось мне, нельзя её было убивать выстрелом издалека. Чьих угодно советов можно не слушаться, но только не собственной зонной чуйки! Настоящие-то мы именно там, в подсознании.
— Эп-пическая сила! — в сердцах чуть ли не руками по-бабьи всплеснул я. — А ежели б ты сегодня подохла, голубушка?!
С невольным ощущением, что добыл самый ценный и желанный хабар, беру её нетяжёлое тельце на руки.
Так и донёс до намеченного пункта, поглядывая на её лицо. Теперь я понимаю, почему учитель не сумел позабыть свою любимую. Да и я не скоро перестану вспоминать девушку, которая мне продырявила задницу и врезала по яйцам. Ничего не скажешь, энергии не занимать этой девчонке, которой выпадет судьба первой из людей услышать прямое обращение Зоны к человеку и разобраться, понять, что же именно было услышано.
Но первым делом необходимо постараться не вспоминать терпко-пряный вкус губ, который нечаянно довелось изведать. Хотя это не имеет особого смысла, забуду я его прямо сейчас или чуть погодя. Всё равно ведь этот инцидент останется в памяти Зоны. Если он случился, значит, обязательно будет одной из частиц её воспоминаний.
Я-то уж точно — мужчина, которому не удастся что-либо скрыть от своей любимой.
Улыбаюсь. Спираль бытия, однако. Насколько я помню, когда-то приступ ревности Зоны именно к этой женщине отправил кое-кого на годичные «каникулы поневоле». Одного сталкера-старожила под зад пинком вытурило из сердца Зоны, и ему пришлось «загорать» на льду самого что ни на есть Южного полюса.
Худощавому, жилистому, компактно сложённому сталкеру не составило труда попасть внутрь, и теперь он устраивался на ночлег в недрах бывшей многоэтажки. Это строение с виду было совершеннейшей руиной, однако знающий человек вновь отыскал лаз, что уводил под груду кирпичей и прочих стройматериалов. Обрушившись, дом завалил военный грузовик, стоявший рядом с ним. Но каким-то чудом не расплющил машину в блин, и внутри кунга образовалась уютная нора, которую сталкер со временем обжил. Обрушение произошло прямо на его глазах, несколькими годами раньше, поэтому он и знал об укромной «нычке».
Мрак, наполняющий убежище, с трудом отступал под несильным свечением фонарика. Штрих достал из железного ящика заветную бутылку медовой с перцем, припрятанную им в кунге. Собственно, по этой причине он сюда и пробирался ночевать.
— Сегодня можно! — сказал включённому рекордеру. — Мой поджопник, исподтишка нанесённый Другому, а значит, и его госпоже-хозяйке, на поверку обернулся серьёзной победой над ними. Я поддался порыву чувств, пожертвовал суперовским артефактом и спас жизнь проводнику, а парень-то, выживший благодаря моим стараниям, со временем превратился… Хе-хе, кто бы мог подумать, что я окажу такую крупную услугу моим прошлым… гм… и будущим коллегам! Если бы у клана ловчих желаний имелись награды за вклад в общее дело, то мне полагается высший орден, без дураков. Ну ладно, хорошая украинская горилочка равноценна… А здесь и сейчас — вообще бесценна!
Он осторожно раскупорил бутылку и аккуратно налил себе в кружку пятьдесят граммов, не больше. Сразу же закупорил ёмкость. Привычка экономить ресурсы уже въелась в натуру, и повторять Штрих не собирался. Лелея надежду, что победа не последняя и поводы налить стопочку ещё не раз случатся.
— Ну, будь жив, гляди не помри ненароком. За твой категорический успех, межвременной бродяга! — пожелал он себе и с удовольствием, смакуя, употребил.
Блаженное тепло мягко опустилось по пищеводу и разлилось по животу. В этот момент сталкер заметил, что не выключил рекордер вопреки обыкновению.
— Что ж, это знак, продолжу, хотя пока не собирался разглагольствовать… Помнится, я предложил кардинальное решение проблемы Зоны. Всех отсюда повыгонять и наглухо закупорить Чёрный Край. Незабвенный наставник ответил, что это невозможно, бессмысленно и вредоносно. Для подавляющего большинства обитателей аномальная реальность как наркотик, и за Периметром у них наступит ломка. Зона крепко-накрепко привязывает к себе, и людей, лишённых её атмосферы, останется разве что перестрелять, чтоб не мучились. Но главное не это. Даже если здесь не останется ни одного человека и военные всей Земли каким-то чудом уничтожат всех до единого живых и мёртвых мутантов, влияние Зоны никуда не денется. Она протянула свои невидимые щупальца через пространство — воду, воздух, землю и, возможно, сквозь время. Она всё равно доберётся рано или поздно до каждого из живых и мёртвых. Удалить её, вырезать из планеты ни человечество, ни сама Земля пока не способны. Каким-то способом непроницаемо закапсулировать — тоже не получится. И вообще будет несравнимо хуже, если оставить её в гордом одиночестве. Бойкот ни к чему хорошему не приведёт. Она слишком недоступна для прямого контроля и слишком сильна для эффективного противостояния ей. Вот поэтому ловчие и пытались устанавливать с Зоной дружеские контакты. Стремились воспитывать своим примером, учить хорошему в своём понимании. Довоспитывались, ёлы-палы!
Штрих замолчал, пристально посмотрел на бутылку. Удержался от соблазна, тяжко вздохнул и спрятал водку обратно в ящик.
— Так вот, — добавил бывший Вася-Гробокоп, — потом Луч, насколько я понял, вдруг почуял, что ему пора уходить в Предзонье. Не он один, многие почуяли. Им показалось, что именно там что-то назревает, и дальнейшая судьба мира больше не решается в центре Зоны. Случился Исход. Они пошли смотреть, чем же станет окружающий Зону хаос, когда начнёт упорядочиваться. Ловчие начали уходить первыми, им по роду занятий положено участвовать в главных зонных событиях. Но Зона их обманула, я так думаю. Поманила ложным следом, увела, а сама что-то вытворила. В том самом пятьдесят шестом году, выше которого я не могу проникнуть. Что же творится там, за туманной завесой будущего? Неужели она снова выросла, распространилась на всю Землю, и весь мир теперь аномальный?.. И во что превратились люди? Все стали монстрами? Или наоборот, там уже мутанты считаются нормальными… э-э… человеческими существами? Выходит, она сама решила проблему. Сначала всех повыгоняла вон, а потом… зар-ра-аза, что же происходит в этом долбаном потом, куда мне никак не проникнуть?!