Вернувшись к лагерю, я сел на лежанку и, развязав горловину мешка, что лежал рядом, стал доставать съестные припасы. Добивал я те, что взял у воров, консервированную и долго хранящуюся еду старался не трогать – НЗ, как говорится.
После позднего завтрака я задумался. Передвигаться по землям противника по воздуху – это была просто превосходная идея, и если бы не этот несчастный случай, то я бы и дальше им пользовался. Значит, что? Значит, нужно украсть еще один такой самолет. Правда я не знал, есть ли у Луцка немецкий аэродром с аппаратом такого же типа. Выяснить можно, только проведя разведку. Так и сделаю. Основную часть вещей я спрячу тут – закопаю неподалеку от поляны. Зная, где расположены обломки, можно совершить посадку на таком же «Шторьхе» не зацепив их, забрать вещи, горючее тоже пригодится, и можно продолжать полет, добывая по пути топливо.
После завтрака, когда я убрал остатки трапезы в один из мешков, задумался. Судьба могла повернуться так, что я не смогу вернуться сюда. Значит, нужно взять с собой все необходимое, а также деньги и драгоценности, что я взял у того гауптмана из комендатуры Киева. Кстати, я так нормально и не посмотрел, что в том свертке, так глянул просто, увидел блеск золота и решил, что надо брать.
Тогда в шкафу я под бельем обнаружил спрятанный портфель. Видимо, его подготовили, если понадобится срочно уехать, чтобы не искать и, сразу собрав ценные вещи, выехать. В этом портфеле была тугая пачка рейхсмарок, порядка одиннадцати тысяч, а это очень приличные деньги. Причем не оккупационные фантики рейхсмарок, а настоящие из Германии. Дом в Германии стоил порядка восьми тысяч, автомашина от семи до десяти, там от модели зависит. Так что сумма была крупная, и для поездки по Европе мне очень даже пригодится.
Достав из сидора эту пачку, завернутую в большой платок, я еще раз ее пересчитал. Все верно, одиннадцать тысяч триста двадцать пять рейхсмарок плюс еще мелочь у меня в кармане брюк. Потом из сидора я достал кожаный кофр. Небольшой, вроде тех, где женщины держат свою косметику. Подкинув его в руке, я определил вес как два с половиной килограмма. Открыв кофр, я высыпал все содержимое на расстеленный плащ. Первый же брошенный взгляд пояснил, что капитан отбирал в свою коллекцию самое ценное, и что это именно награбленное. Все вещицы были разные, только некоторые имели комплекты, да и то не полные, и все изделия были с драгоценными камнями. Только одна монета с мою ладонь с обеих сторон имела красивый барельеф на церковную тему. Она одна полкило весила. Тяжелая была. Даже по первым прикидкам было ясно, что тут и мне хватит на жизнь, и внукам есть, что оставить.
– Да, проблема, – пробормотал я, разглядывая каждое изделие и убирая его в кофр.
Заперев кофр, я подумал и, завернув все вместе с деньгами в холстину в один сверток, убрал в сидор. Свое имущество я защитить сумею, а сюда действительно мог не вернуться.
После этого я отобрал все то, что беру с собой, плюс два комплекта не засвеченных документов, и только потом, прихватив штыковую лопату, пошел копать схрон. На это мне понадобился почти час, еще полчаса, чтобы перенести все вещи и, накрыв сверху брезентом, прикопать. Лопату я убрал в дупло соседнего дерева.
До темноты оставалось часа два, когда я подхватил сидор и, проверив, как на мне выглядит одежда горожанина – крестьянскую я закопал, зашагал в ту сторону, где находился Луцк, чуть позже перейдя на бег трусцой, а потом и просто на бег, а то до опушки засветло не доберусь.
В лагере, пока было время, я успел разобрать и почистить оба пистолета, переснарядить магазины и наконец поменять мембраны в глушителе. Проверка показала, что тот после ремонта стал работать куда тише, как я и привык.
До наступления темноты я не успел добраться до опушки, нужно было еще километров пять пробежать, но, к сожалению, стемнело. Поэтому, поужинав, я завернулся в куртку и, опять используя туго набитый вещами сидор как подушку, спокойно уснул.
Утром, проснувшись и приведя себя в порядок, я добил остатки крестьянской еды. Больше у меня ничего с собой не было, а трофеи брать я посчитал опрометчивым, их выдают только солдатам вермахта и другим частям, простым людям не продают, и было бы странно, если бы у меня обнаружили эти консервы. Ну, и оружие, золото и деньги. М-да, оружие у меня находилось за поясом, за голенищем сапога и запасной ствол в сидоре, драгоценности и деньги на самом дне, так что пока до них докопаются, у меня будет достаточно времени, чтобы отреагировать. По необходимости, в общем. Не стал я продовольствие брать, не посчитал нужным. Решил в деревне ближайшей прикупить, так оно вернее будет, оккупационные марки у меня были, их охотно брали, так что это не проблема. Так что все свободное место я использовал, чтобы взять необходимые вещи.
Сделав небольшой крюк, чтобы напиться в роднике и наполнить фляжку, я побежал дальше, пока, наконец, не добрался до трассы. Дорога, где я спас милиционера, уже начала зарастать, да и по шоссе через лес тоже не особо часто ездили, поэтому я вышел на дорогу и, поглядывая по сторонам, энергично зашагал дальше. До выхода из леса оставалось пару километров.
Прошел я их спокойно и, выйдя из леса, двинулся дальше по полевой дороге до перекрестка, он недалеко был, а там свернул влево и направился в Луцк. Шел недолго. Где-то минут через сорок меня догнала телега с одиноким возницей. Мельком обернувшись, я скривился. Полицай.
– Кто таков? – первым делом спросил он. Спросил по-русски, между прочим.
– Микола. Микола Приходько, пан начальник, – ответил я на украинском, подобострастно глядя на него.
– Русский знаешь? – спросил он, поморщившись.
«Видать, не здешний, раз украинского не знает», – мелькнула у меня мысль, и, кивнув, я ответил:
– Говорю немного.
– Документ есть?
– Как не быть, пан начальник, – кивнул я и достал аусвайс. Этот уже был ненастоящий, его сварганили спецы у нас в Центре, да и я немного доработал.
– О, из Ровно, я смотрю, – пробормотал он, изу чив документ, и, вернув, спросил: – Куда идешь и по какой надобности?
– В Луцк иду, на подработки.
– Понятно. Садись, подвезу немного.
Много или немного, но половину времени он мне сократил. Пока мы ехали, я рассказывал, как провел ночь на опушке леса с двумя лихими парнями. Те рассказывали про лешего, что чудил тут до войны. Закинутый крючок попал на благодатную почву.
– Слышал, а как же. Было такое дело, тут, говорят, целые отряды лесных братьев пропадали. А сейчас наоборот, те, кто их ловил, в леса ушел, а те, кого ловили, из лесов вышли и ловят первых. Вот такая вот хитрость судьбы.
– Партизаны, что ли? – уточнил я.
– Да какие они партизаны, бандиты и есть. Вон, шестерых полицейских из соседнего села убили, подперли двери поленьями и подожгли. Сгорели. Да стреляют еще из засад. Тут недавно у немцев отряд по явился, лихо работает, повывел немного бандитов, но еще постреливают. Потом у города увидишь виселицы, где они висят, если не сняли, конечно.