Возвращаясь из магазина, она зашла сначала домой, чтобы оставить тяжелые сумки и снять верхнюю одежду, и уж потом поднялась в квартиру Валентины.
Первое, что бросилось ей в глаза, – крошечный кусок бумаги на полу. То есть Надежда ожидала его найти, потому и заметила, а посторонний человек и внимания бы не обратил – кому придет в голову оглядывать не слишком чистый пол лестничной площадки?
– Так-так… – сказала Надежда, осторожно поднимая бумажку, – так-так…
Выходит, дверь кто-то открывал. Но следовало убедиться наверняка. Вполне возможно, что бумажка выпала сама, выдуло, к примеру, сквозняком.
– Хм… – прищурилась Надежда, она твердо помнила, что все форточки в квартире были закрыты, азалии не терпят сквозняков, об этом Валентина неоднократно напоминала.
Опасливо оглянувшись на двери остальных квартир, Надежда отперла дверь и вошла, ступив через коврик прямо на пол. В прихожей было полутемно. Надежда на цыпочках прокралась к выключателю и нажала кнопку.
Светильник, который озарял прихожую мягким светом, не включился. Надежда удовлетворенно усмехнулась – в прошлый раз она собственноручно слегка выкрутила лампочку, чтобы контакта не было. В темной прихожей неизвестный визитер не увидит, что оставляет следы на светлой плитке пола.
Сейчас Надежда вкрутила лампочку и при свете увидела следы. Мужские следы, которые вели из коридора в комнату.
Не в ту, где проживали азалии, и не в ту, где располагалась спальня Валентины, а в третью комнату. Сюда Надежда не заглядывала, Валентина сказала, что проветривать там не нужно, комната, мол, нежилая.
Комната и правда оказалась нежилая, потому что были в ней только коробки, оставшиеся от переезда. Некоторые еще не разобраны – так и стояли перевязанные бечевкой. Надежда понятия не имела, что искал неизвестный визитер в этой комнате и двигал ли он коробки. Может, и двигал, и рылся, а потом поставил все на место. Коробки были аккуратно пронумерованы, очевидно, где-то у Валентины хранился список, что в какой лежит.
Глядя на комочки земли, валявшиеся повсюду, Надежда тяжело вздохнула. И что ей теперь делать? Сообщить Валентине? Она представила, как звонит той на мобильник и путано объясняет, что какой-то неизвестный человек ходит в квартиру в отсутствие хозяйки. Валентина всполошится и ее же потом обвинит во всем, скажет, что ключи она давала только Надежде, и больше никому. И не дай бог что-то у нее пропадет, а это вполне возможно, потому что ищет же тут что-то неизвестный визитер. И тогда все точно свалят на Надежду.
– Черт меня дернул! – в сердцах высказалась Надежда. – Ну за что мне такое наказание?
«За собственную глупость и мягкотелость, – тут же ответил ей ехидный внутренний голос. – Вот отказала бы Валентине наотрез – и ничего бы не было. Подумаешь, азалии засохнут, да и черт с ними!»
– Это точно, – со вздохом согласилась Надежда, – но сейчас-то что делать?
На такой прямой вопрос внутренний голос не нашел ответа и заткнулся. Надежда машинально проделала все процедуры с азалиями, которые, наверно, чувствовали отсутствие хозяйки и выглядели не лучшим образом. После полива, однако, малость воспрянули духом. Чего нельзя сказать о Надежде.
Закончив все дела, она замела комочки земли и ушла, не сделав на этот раз никаких секреток – зачем, когда и так все ясно.
Подумав немного, она решила Валентине пока не звонить. Вот вернется соседка из санатория, тогда можно будет в приватной беседе осторожненько так намекнуть, если, конечно, Валентина сама не догадается. А вполне возможно, что вся ситуация объясняется очень просто – объявился какой-то родственник, племянник двоюродный или свояк, которому Валентина давала ключи. Мало ли что Валентина говорила, что у нее никого нет. Возможно, не хотела поручать мужчине воспитание азалий – в этом деле от мужчин проку никакого.
Надежда дала себе слово, что, если все обойдется, она с Валентиной постепенно раздружится, чтобы та в следующий раз не поручала ей свои азалии. Да ни за какие коврижки!
На три последующих дня она выбросила всю историю из головы, поскольку подоспел тот самый юбилей близких старинных друзей, так что нужно было непременно наведаться в салон красоты, прикупить кое-что из косметики и вообще привести себя в порядок перед торжественным событием.
Надежда собиралась на юбилей не то чтобы долго, но тщательно. Юбиляры заказали банкет в дорогом ресторане, так что следовало их уважить и выглядеть нарядно и прилично.
Надежда не жаловала таких людей, которые, куда бы их ни пригласили, являются всегда в джинсах и засаленном свитерке или в курточке с залоснившимися рукавами. И в пир, как говорится, и в мир в одной кофте. Могут они так прийти в театр, на оперную премьеру или в ресторан на юбилей. И им, этим людям, абсолютно плевать на то, что все остальные одеты соответственно событию, и не по бедности они так одеваются, а из принципа. Дескать, если уж вы меня пригласили, то будете рады видеть в любом облике.
Надежда искренне считала, что такое поведение говорит о неуважении к хозяевам праздника, а проще говоря – это форменное свинство. Поэтому все утро она провела в салоне красоты, и платье сидело отлично и очень ей шло. Муж смотрел с нежностью, настроение было прекрасное.
Народу собралось человек тридцать, и, в общем, все свои, старые знакомые. Было приятно повидаться и поболтать о былых временах.
Банкет был накрыт в отдельном помещении, но танцевать выходили в общий зал. Надежда давно столько не танцевала, поэтому несколько подустала. Муж заболтался где-то с приятелями, но Надежда не стала его искать. Она решила освежиться, подправить макияж и отдохнуть где-нибудь в относительной тишине.
Туалет в этом ресторане был под стать всему остальному – шикарный и огромный. Надежда задержалась перед зеркалом, подкрашивая губы, и хотела уже уходить, как вдруг дверь распахнулась и в туалет вбежала очень странная женщина. Платье на ней было вроде бы и ничего себе, довольно дорогое, но явно слишком короткое. Такое подошло бы совсем молоденькой девчонке, а женщине навскидку Надежда дала бы прилично за сорок. И это при том, что лица женщины она не разглядела, его закрывали пышные иссиня-черные волосы.
Вот в этом и заключалось главное несоответствие: платье цвета морской волны, голубое с зеленью – и черные как смоль волосы. Ну не носят брюнетки голубое, оно им не идет! А эта вон напялила, да еще в ресторан в нем явилась.
Тут Надежда осознала, что думает плохо о совершенно посторонней женщине, которая не сделала ей ничего плохого. Ну, нет у дамы вкуса, что ж теперь, дома ее запереть?..
Брюнетка поймала в зеркале взгляд Надежды и выронила слишком светлую губную помаду. Резко нагнулась и стукнулась головой о раковину. Прошипев ругательство, она схватилась за макушку и… Надежда вылупила глаза, потому что ей показалось, что брюнетка сняла с себя скальп. На самом деле это был парик, как тотчас уверилась Надежда. И вот когда дама сдвинула его набок, чтобы потереть макушку, Надежда узрела что-то очень знакомое.