Доктор пригубил чай и отставил чашку на фарфоровое блюдце.
– Итак, вы в розыске. Вопрос жизни и смерти. За вашу голову назначена немалая цена. У вас никогда не возникало ощущения, что вы делаете что-то неправильно?
– Не будьте так наивны, – усмехнулся Милтон. – В этом мире всегда где-нибудь идет война – а значит, всегда нужно оружие. Естественно, кто-то получает с этого выгоду. Почему бы не я?
– Потому что это неправильно, – ответила Клара. У нее никак не укладывалось в голове, что сейчас она пьет чай с человеком, превращающим людей в живые орудия убийства.
– Я не защищаю концепцию войны, – возразил Милтон, – а лишь получаю с нее прибыль. Думаю, вы первыми согласитесь, что война причиняет людям страдания совершенно независимо от меня и моего бизнеса.
– Но вы наживаетесь на этих страданиях, – сказала Клара.
– Само собой. Меня, как и всякого другого, интересуют деньги. Получая и тратя их, я поддерживаю экономику, создаю рабочие места и вкладываюсь в торговый сектор. Вполне достойное занятие, вы не находите?
Клара почувствовала, что у нее заканчиваются аргументы, и бросила беспомощный взгляд на Доктора.
– Вы эксплуатируете людей, – сказал тот. – Торговля оружием сама по себе не имеет морального оправдания, а вы еще и порабощаете разумные формы жизни. Это преступно.
Вместо ответа Милтон повернулся к Силуэт, которая стояла возле дивана с заварочным чайником наготове.
– Тебя эксплуатируют, дорогая? – спросил он. – Порабощают?
Девушка улыбнулась.
– Разумеется, нет.
Однако Клара заметила искру, на секунду вспыхнувшую в ее глазах, и интуитивное движение руки, дернувшейся к красному кристаллу.
– Ее свободная воля вызывает у меня серьезные сомнения, – сказал Доктор. – Но я подозреваю, что мои сомнения значат для вас так же мало, как и понятие морали.
– Чтобы оружие было действенным, оно должно быть послушно владельцу, – ответил Милтон. – Если ты не можешь им управлять, оно не имеет ценности.
– Человеческая жизнь всегда имеет ценность.
– Допустим, – улыбнулся Милтон. – Исходя из этого утверждения, вы сделаете, что угодно, лишь бы защитить жизни своих друзей.
– Я этого не говорил.
– Не говорили, – кивнул Милтон, опуская чашку. – А если бы сказали, я бы вам не поверил. Насколько я понимаю, вы уже успели познакомиться с Силуэт и Двойником?
– Двойником? – не поняла Клара.
– О да. Чрезвычайно интересный персонаж, не правда ли? Хотя правильнее будет сказать – персонажи. Один из его талантов состоит в том, чтобы проникать в самую суть человека, выделять ядро, которое и составляет его личность. Однако с вами, Доктор, ему пришлось нелегко.
– Ума не приложу, почему.
– Я тоже, – вздохнул Милтон. – Поэтому Силуэт и предложила вам особую чашку.
Доктор нахмурился, разглядывая фарфоровое дно. По мнению Клары, чашка была совершенно обыкновенной.
– Биометрический аппарат сбора ДНК? – догадался Доктор.
– Анализирует слюну, пот и структуру клеток кожи, – кивнул Милтон. – А затем автоматически обрабатывает информацию и передает ее прямиком на мой компьютер. Результаты будут с минуты на минуту.
– Вы могли бы просто спросить, кто я.
– И надеяться, что вы ответите? Тем более – ответите правду?
– Как вы собираетесь чего-то добиться, если ни капли не верите людям? – нахмурилась Клара.
Казалось, этот вопрос искренне развеселил Милтона.
– Серьезно? Тогда скажите – только честно, – всегда ли Доктор был с вами откровенен? Отвечал на ваши вопросы? И отвечал правду?
Клара почувствовала, как отливает от лица кровь. В животе внезапно сжался холодный комок.
– А ведь вы его друг! Как видите, доверие ни к чему не ведет. Разве что к смерти.
– О да, о смерти вы знаете все, – парировала Клара. – Как насчет Билли Матерсона?
– Кого?
– Очень наглядная реакция, – тихо сказал Доктор. – Вы лишены моральных принципов и совершенно безразличны к судьбе тех, кого убили. Хотя правильнее будет сказать – кого убили ваши орудия. – Он подался вперед. – И все-таки, что стало с Матерсоном? И остальными бедолагами, которых прибрал к рукам ваш гробовщик?
– Мой кто?
– Парень, который высасывает из людей жизнь, а потом сливает ее в аквариум в библиотеке, – сказала Клара.
– А, вы про Эмпата! Чрезвычайно интересный образчик – хорошо, что вы о нем вспомнили. Это мое новейшее оружие. Новейшее и, без ложной скромности, величайшее.
– Боюсь, мы мыслим об оружии в разных категориях, – ответил Доктор.
Милтон проигнорировал его замечание и, откинувшись на спинку дивана, скрестил руки на груди.
– Когда я его подобрал, он был чрезвычайно беден. Да, он тоже работал на Ярмарке диковин – хотя на весьма низкой, я бы даже сказал, унизительной должности. Идеальные условия для вербовки. Знаете, я даже не спросил его имя.
– Дэвид Рутерфорд, – тихо сказала Силуэт.
Милтон сделал вид, что ничего не слышал.
– Он относился к числу людей, которые отчаянно хотят вписываться. Его состояние целиком зависело от настроения окружающих. Когда они веселились, он тоже чувствовал себя счастливым. Если же они горевали, на его плечи ложились все скорби мира. Он чувствовал то, что чувствуют другие, видел мир чужими глазами. Эмоционально он всегда находился в текущем моменте – гибкий и податливый, как глина.
– И что в этом плохого? – спросила Клара. – Похоже, он был весьма симпатичным человеком.
– О, не просто симпатичным! Эмпатичным. Разумеется, я не преминул усилить эту его способность.
Доктор подался вперед.
– И теперь он поглощает самую сильную эмоцию людей в момент их смерти. Выпивает их досуха и оставляет только пустую оболочку.
Милтон торжествующе вскинул палец в воздух.
– Именно!
– И что толку от такого оружия? – спросила Клара. – С тем же успехом их можно было заколоть ножом.
– Если верить Страксу, – сказал Доктор, – люди, которых он убивал, были злы. Очень, очень злы. Разочарованы, обижены на мир и преисполнены негодования по поводу своей участи.
– Этот город – богатейший в мире, – кивнул Милтон. – И беднейший тоже. Здесь живут самые счастливые – и самые несчастные. Те, кто полностью удовлетворен своей судьбой, и те, кто хочет поквитаться со всем миром.
– У Диккенса получалось лучше, – пробормотал Доктор.
– И что с того? – спросила Клара. – Эмпат забирает гнев этих людей?
– Гнев, ненависть, ярость.