Но в современном обществе возникает еще более грозная проблема, которая заключается, как это ни странно, в снижении спроса на образованный средний класс. «Среднего класса, достойного упоминания, уже не будет в скором времени, люди в индустриально развитых странах вновь будут подметать улицы практически задаром или довольствоваться грошовыми заработками в качестве помощников в домашнем хозяйстве», — предупреждали еще в середине 1990-х Г. Мартин и Х. Шуманн. — Занятие на всю жизнь уступает место случайной работе, и люди, еще вчера полагавшие, что карьера им гарантирована, обнаруживают, что их квалификация превратилась вдруг в бесполезные знания» [877]. Эти выводы подтверждают наблюдения Б. Фридмана, который в своей книге «Моральные последствия экономического роста» пишет: в конце 1990-х, в период экономического роста, «вакансий было много, но слишком часто с низкой заработной платой, не требующие практически никакой подготовки, и без возможности для дальнейшего роста» [878].
Профессиональная работа приобретает все более временный характер, подтверждая тем самым предсказания футурологов, которые еще в начале 1970-х гг. предрекали: «Мы присутствуем при рождении новой системы организации, которая будет все более соперничать с бюрократией и в конце концов займет ее место. Это — организация будущего, которую я называю “ад-хок-ратией”» [879]. Ad hoc структуры — это временные команды, пояснял Э. Тоффлер, члены которых собираются вместе только для решения какой-нибудь отдельной задачи [880]. Для организации супериндустриального общества «ключевым словом, — утверждал Беннис, — будет слово “временный”; возникнут адаптивные, быстро меняющиеся временные системы» [881].
И в XXI в. крупнейшим американским частным работодателем является уже не General Motors, AT&T или IBM, а агентство предоставления временной работы Manpower [882]. Конкуренцию им в интернете составляют многочисленные национальные и международные «фриланс биржи» типа oDesk.com или Freelance.ru, предлагающие разовую работу, не выходя из дома. Люди готовы работать уже совсем или почти даром, что отражает набирающие в интернете силу проекты «краудсорсинга», и одно дело, когда такими услугами пользуются общественные проекты типа Википедии, и совершенно другое, когда их используют крупнейшие корпорации для снижения своих издержек.
И теперь даже образование не гарантирует наличия работы. Сегодня, отмечает З. Бауман, развитые страны столкнулись с «шок(ом) от нового и стремительно усиливающегося феномена — безработицы среди образованных»… «У каждого поколения — своя группа изгоев. Однако не часто случается, что перспектива стать изгоем распространяется на целое поколение. И, тем не менее, именно это может случиться сейчас в Европе. После нескольких десятилетий роста ожиданий сегодняшние новоприбывшие во взрослую жизнь сталкиваются с падением ожиданий — причем, слишком крутым и резким, чтобы можно было рассчитывать на мягкое и безопасное снижение» [883]. Не случайно политолог Л. Шовель в статье, опубликованной в Le Monde, отметил «ярость, и даже ненависть» среди бунтовавших французских выпускников колледжей в 2010 году [884].
…
Потеря перспектив и ожиданий от повышения образования, как ни странно объясняется, прежде всего, ростом производительности труда. Парадокс современного общества заключается в том, что, несмотря на все большую зависимость его развития от научно-технического прогресса, благодаря глобализации и развитию техники относительная потребность в квалифицированных научно-технических кадрах снижается. Одновременно идет настоящая «охота за головами» гениев, талантов и высококлассных специалистов, поскольку они могут дать прорывные идеи или конкурентоспособные научно-технические и прочие решения. При современном уровне развития производства, капиталов и рынков, их идеи могут быть практически мгновенно реализованы в масштабах всей планеты, принеся дивиденды в десятки, сотни и даже тысячи процентов. Не случайно в своем выступлении в конгрессе США председатель совета директоров Microsoft Б. Гейтс заявлял: «Америке будет крайне сложно сохранить свое лидерство в технологии, если она закроет двери для наиболее умелых и знающих людей, без помощи которых нам не выдержать конкуренции » [885].
Негативные издержки высоких темпов роста производительности труда привели к появлению в Европе предложений, направленных на их ограничение. Например, Британский аналитический центр New Economics Foundation предлагает ввести 21-часовую рабочую неделю [886]. Т. Джексон, автор книги «Процветание без роста: Экономика для конечной планеты», полагает, что: «возможно, в долгосрочной перспективе… было бы более простым и привлекательным решением: снизить наше стремление к бесконтрольному росту производительности труда. Если снизить давление на «педаль газа» эффективности и создавать рабочие места в тех секторах, которые традиционно считаются «малопродуктивными»» [887]. Этот рецепт в определенной мере уже использует американская экономика, где в 1990–2008 гг. на образование, медицину и госуправление приходилось около 50 % всего роста числа рабочих мест [888].
Другая группа предложений, направленная на замедление темпов роста, связана с искусственным повышением стоимости ресурсов. Например, постепенное долгосрочное удорожание энергоресурсов за счет введения последовательно увеличивающегося экологического налога, согласно модельному расчету Германского института экономических исследований, повысило бы спрос на рабочую силу и замедлило бы темпы автоматизации производства. А рост транспортных расходов установил бы новые пределы транснациональному разделению труда [889].
Еще сильнее затормозить темпы роста производительности труда можно за счет повышения стоимости сырья, отмечает В. Штаэль в своем примечательном отчете «Западня ускорения, или Победа черепахи». Повышение цен на ресурсы обеспечило бы долговечным изделиям преимущество в части расходов перед недолговечными и способствовало бы росту занятости. В качестве обоснования своих доводов В. Штаэль приводит сравнительные расчеты стоимости жизненного цикла автомобиля, у которого шасси и блок двигателя служат двадцать лет вместо обычных десяти [890].
Большинство подобных мер уже неоднократно применялись, так, например, создание низкопроизводительных рабочих мест для предотвращения роста безработицы в период экономических кризисов, например, Великой депрессии. Сокращение продолжительности рабочей недели в европейских странах было введено в 1960-х гг. Создание изделий с длительным жизненным циклом широко практиковалось в Советском Союзе.
Однако перспективы развития подобной практики крайне ограничены: снижение производительности труда в отдельно взятой стране приведет к снижению ее конкурентоспособности на мировом рынке. Не случайно, как отмечают Г. Мартин и Х. Шуманн, «любая подобная инициатива отвергается, стоит тому или иному представителю промышленников намекнуть, что повышение цен на энергоносители вытеснит тысячи компаний за границу» [891]. Но главное не в этом, а в том, что темпы роста производительности труда в развитых странах и так колеблются на уровне 1–2% и продолжают снижаться. Их принудительное дальнейшее сокращение может привести к болезненному снижению качества и уровня жизни.