— Чехословакия объявила общую мобилизацию. 27 сентября укрепления в Судетах заняли около 800 тысяч чехословацких солдат. У немцев было примерно столько же, но на двух фронтах — чешском и французском370. По оценкам Бенеша, «даже если Чехословакии не будет оказана помощь, она в состоянии драться четыре месяца, отступая на восток»371. Во Франции была развернута частичная мобилизация, которая, по мнению генштаба вермахта, сильно смахивала на мобилизацию всеобщую, «к 6-му дню мобилизации можно ожидать развертывания первых 65 дивизий на границе с Германией», которым Гитлер мог противопоставить всего 10-
12 дивизий, половина которых состояла из резервистов. Генерал Адам, командовавший войсками на западных границах, докладывал Гитлеру, что он не сможет удержать Западного вала372. При этом немецкий генштаб отмечал, что итальянцы не предпринимают ничего, чтобы сковать французские войска на итало-французском фронте.
— 26 сентября к Гитлеру обратился президент США с призывом сохранить мир и немедленно созвать конференцию всех заинтересованных сторон. Правда, при этом президент заявил, что Америка не примет участия в войне и не примет на себя никаких обязательств «в ходе ведущихся переговоров». Однако немецкий посол в Вашингтоне Г. Дикхофф счел нужным сообщить в Берлин — если Англия вступит в войну, «вся мощь Соединенных Штатов будет брошена на чашу весов Англии». Король Швеции, друг Германии, подтвердивший свою верность в ходе войны 1914–1918 гг., официально заявил немецкому послу в Стокгольме, что в случае агрессии Германии мировая война неминуема и виноват в этом будет фюрер, а войну эту Германия бесспорно проиграет»373. Румыния и Югославия в свою очередь предупредили, что в случае вступления Венгрии в Чехословакию, они предпримут против Венгрии боевые действия.
— Как ни подсчитывай соотношение сил, писал У. Ширер, «Германия была не готова вести войну против Чехословакии, Англии и Франции одновременно, не говоря уже о России. Развязав войну, Германия быстро бы ее проиграла, и это стало бы концом для Гитлера и Третьего рейха»374. Выводы Ширера подтверждала сводка французского Генштаба: «1. Глава германского генерального штаба генерал Бек 3 сентября отказался от занимаемой им должности, ибо «не желал вести армию к катастрофе». 2. Германская «Западная стена» далеко не закончена и, согласно сообщению французского военного атташе в Берлине, «ее так же легко прогрызть, как кусок сыра». 3. Германская армия еще ни в коей мере не готова, и ей потребуется не меньше года самых напряженный усилий, прежде чем она решится начать войну… 5. Прекрасно вооруженная чешская армия, насчитывающая 40 дивизий, тысячу самолетов и полторы тысячи танков, могла бы сопротивляться самое меньшее 2–3 месяца, даже если бы сражалась одна»375. Французский генерал Гаме-лен 25 сентября информировал Чемберлена, что: 35 дивизий чехословаков могут в Судетах сдержать 40 немецких, а несколько десятков французских дивизий прорвут немецкие заслоны на недостроенной линии Зигфрида376. Йодль признавал: «Несомненно пять боевых дивизий и семь резервных, находившихся на нашей западной границе, которая представляла собой лишь огромную строительную площадку, не смогли бы сдержать натиска ста французских дивизий. С военной точки зрения это невозможно»377.
— Кейтель позже отмечал: «Мы были необычайно счастливы, что дело не дошло до военного столкновения, потому что… всегда полагали, что у нас недостаточно средств для преодоления пограничных чешских укреплений. С чисто военной точки зрения у нас не было сил брать штурмом чешскую оборонительную линию». Сам Гитлер говорил: «То, что мы узнали о военной мощи Чехословакии после Мюнхена, ужаснуло нас — мы подвергали себя большой опасности… Только тогда я понял, почему мои генералы меня удерживали»378. Манштейн: «если бы началась война, то ни наша западная граница, ни наша польская граница не могли быть защищены должным образом. Не вызывает сомнений, что если бы Чехословакия решилась защищаться, то ее укрепления устояли бы, так как у нас не было средств для их прорыва»379. А. Шпеер: «Всеобщее удивление вызвали чешские пограничные укрепления… Взять их при наличии упорного сопротивления было бы крайне нелегко и стоило бы много крови»380. Слова Гальдера подводили итог этим признаниям: «Для тех кто был в курсе дел, наши стратегические планы в отношении Чехословакии были ничем иным, как пустым блефом»381.
— В самой Германии никто не горел желанием развязать войну. «Невозможно поверить, что английский и французский генеральные штабы и правительства этих стран, — отмечал Ширер, — не знали о нежелании генерального штаба сухопутных войск участвовать в европейской войне»382. Информация об этом поступала прямо к Даладье и Чемберлену. Население Германии также не испытывало воодушевления по поводу военных приготовлений. 27 сентября для поднятия боевого духа населения Гитлер приказал провести в Берлине парад моторизованной дивизии. По словам У. Ширера затея потерпела полный провалил: «Моему взору рисовалась одна из картин 1914 года, когда ликующие толпы на этой же улице осыпали марширующих солдат цветами, а девушки поцелуями… Но сегодня люди ныряли в подземку — они не желали смотреть на все это. На обочине стояла молчаливая кучка людей… Это была самая поразительная антивоенная демонстрация, которую когда-либо мне приходилось видеть..»383.
Один из лидеров заговорщиков, Я. Шахт, давая показания на Нюрнбергском процессе, говорил: «Случилось невероятное — Чемберлен и Даладье летели в Мюнхен. Наше выступление было обречено. Несколько часов я еще полагал, что мы можем выступить. Но Вицлебен быстро доказал мне, что войска не захотят идти против победоносного фюрера… Чемберлен спас Гитлера»ш. По словам Р. Картье: «Мюнхен был не только победой Германии над Чехословакией, но также победой Гитлера над Главным штабом»385. С этого време
ни генералы выполняли приказы Гитлера беспрекословно. Йодль в 1938 г. с восторгом писал в дневнике: «Остается надеяться, что Те, кто не верил в его гений, теперь переубеждены навечно»386. Ширер констатировал «Фанатичное желание Чемберлена дать Гитлеру то, чего он хотел… спасли Гитлера, укрепили его позиции в Европе»387. Мало того Мюнхен был очевидно и победой Гитлера над самим собой.
Гитлер признавал, это в феврале 1945 г. размышляя о прошлом: «Надо было начинать войну в 1938 году. Это был бы для нас последний шанс локализовать ее. Но они во всем уступали, как трусы выполняли все наши требования. Было действительно трудно взять на себя инициативу и перейти к военным действиям. В Мюнхене мы упустили уникальную возможность»388.
«Как случилось, что главы правительств Англии и Франции принесли в Мюнхене в жертву жизненные интересы своих стран? — вопрошал У. Ширер, — В поисках ответа на эти вопросы мы сталкиваемся с тайной мюнхенского периода, которая до сих пор не раскрыта. Даже Черчилль, особенно скрупулезный в военных вопросах, едва касается этой темы в своих объемистых мемуарах»389.
Тайна
Попытка раскрыть секрет тайны, была сделана за четыре года до приезда Чемберлена в Мюнхен. В 1934 г. в Лондоне увидела свет первая книга «Гитлер над Европой» Э. Генри [26] , после чего автор попал в черный список гестапо [27] . Э. Генри