Как ни странно, именно это обстоятельство вмиг отрезвило его. Он некоторое время тупо смотрел на вращение серебристого диска, затем перевел взгляд на мою покаянную физиономию — я старался! — и наконец махнул рукой.
— Ладно, чего там. Давай займемся делом. Пока кто-нибудь опять не вылез из болота по наши души.
«По твою душу, дорогуша, по твою», — мысленно уточнил я существенный момент наших взаимоотношений. После чего проверил амуницию, поставил автомат на предохранитель и повернулся к напарнику, протягивая с готовностью свои трудолюбивые, жаждущие деятельности руки:
— Ну, командуй! Что куда тащить?
Теперь, после тщательной наладки, установить экстраполятор среди грунтовых торосов на месте упокоения Слона оказалось делом несложным. Едва шест коснулся земли, серебристый обруч таинственного артефакта резко замедлил вращение.
На пульте Гордея ожил и замигал сенсор приемного канала.
— Погружение двести, — прокомментировал мой напарник, совершив четыре быстрых нажатия на кнопки пульта.
Комментарий был явно адресован мне. Дескать, не куксись, приятель, мы же одна команда.
Шест загудел и вошел в землю на пару ладоней.
При этом, несмотря на небольшую глубину погружения и свой немалый вес, шест сохранял строго вертикальное положение. Прямо эквилибрист какой-то!
— Погружение пятьсот, — продолжил Гордей, и колдометр послушно погрузился на полметра. — Сейчас проведем первое сканирование.
Я сохранил невозмутимую физиономию системы «надутый индюк», хотя из мутных глубин моей души уже поднимался острый интерес, обещавший очень скоро перерасти в настоящий охотничий азарт. Еще бы: на кону стояли минимум девятнадцать тысяч баксов и моя спокойная жизнь — надеюсь, на многие годы вперед!
Шест завибрировал, послышалось негромкое гудение. После чего вокруг него образовалась каверна, которая росла в глубину и ширину.
— Сканирование завершено, — спустя пару минут сообщил Гордей. — Дальше пойдет быстрее, система обладает опциями самонастройки в весьма широком диапазоне.
— Пусть обладает, — милостиво разрешил я. — Что дальше?
— Посмотри на экран, — пригласил Гордей, уступая место возле аккуратного десятидюймового экрана монитора, который прежде покоился в зипе со шлемом.
Я приложил немало сил, чтобы подойти к нему как можно более небрежной, расслабленной походкой. Этакий новороссийский мореман, только что сошедший с трапа.
На самом же деле под моими ногами только что земля не горела — так нестерпимо хотелось заглянуть в подземную полость бывшей зыби.
Ну, заглянул.
На сером зернистом фоне висела сплошная рябь. Лишь местами сканер обозначил какие-то размытые темные силуэты. Ничего похожего на карту, бумажные листы или хотя бы останки Слона монитор не показывал.
— Теперь погружаемся на три метра, закладываем фактуру и потом начнем восстанавливать молекулярные массивы, — сообщил Гордей.
Как мне показалось, голос его сейчас звучал преувеличенно оптимистично.
Шест продолжил погружение.
Гордей быстро пробежал по клавишам пульта, вызвал на экран виртуальную клавиатуру и с нее стал вводить какие-то числовые данные. Вслед за тем в правом углу монитора один за другим начали появляться и медленно вращаться в изометрии трехмерные объекты. В основном — бумажные листы самых разных размеров и фактуры.
Были среди них и старинные свитки, и топографические карты, и схемы, как мне показалось, развертывания танковой роты в боевые порядки.
При этом Гордей изредка поглядывал на меня, точно сверяясь: это похоже? А если такое? А что, если это попробовать?
— Как видишь, я проделал серьезную подготовительную работу, — сказал Гордей. — Заложил в память шаблоны, которые помогут клону точнее ассоциировать нужный нам объект. В данном конкретном случае — его карту.
— Клону? Какому клону? — не понял я.
— Которого создаст «пустышка» системы СИ, — пожал плечами Гордей. — Мы для чего с тобой сюда заявились?
— Добыть карту Слона, — озадаченно протянул я. — В смысле, Стервятника.
— Верно, — кивнул ученый. — Вот только я сомневаюсь, что кто-то из нас двоих имеет представление о том, как она выглядит на самом деле.
В моей памяти немедленно всплыли допотопные свитки, древние манускрипты с кистями в сургучных печатях и еще более древний фильм «Остров сокровищ» с бодрым стариканом на костыле.
Гордей почесал переносицу типичным жестом стандартного отличника в средней школе. Такой жест не требует даже наличия очков — и так сразу видно, кто перед тобою.
— Но, — продолжал Гордей, — можно просто следовать «Правилу рисования чертей».
Он улыбнулся и пояснил:
— Это очень просто и вполне доступно. Когда-то я всерьез увлекался теорией управления — покуда окончательно не разочаровался в мировой экономике. Так вот в некоторых работах по управлению я наткнулся на это забавное правило. Как ты думаешь, кого легче нарисовать — черта или карту Слона?
— Черта, — убежденно произнес я. — Но послушай, при чем здесь…
— Не перебивай, — велел он. — Положим, ты прав. Тогда второй вопрос знатокам. А если выбирать между чертом и, скажем, автоматом АН-94 «Абакан»?
— Я рисовать не умею! Поэтому мне в любом случае проще нарисовать черта.
— Опять угадал. Но дело вовсе не в твоих живописных способностях. Дело в том, Гоша, что черта действительно нарисовать проще, чем «Абакан». Но точно так же проще нарисовать мюонный коллайдер или, скажем, вот его…
Он указал на «пустышку» системы СИ.
— Потому что их никто никогда не видел. Поэтому можешь рисовать, как Бог на душу положит. Проверить негде, да и некому. А вот «Абакан» в этой Зоне видели многие. И в руках держали, и палили из него не раз. Начни ты его рисовать — и сразу столько критиков найдется! Мама не горюй! И приклад у тебя кривой, и ствол не той длины, да и предохранитель вовсе не на той стороне, где положено. Критики, мать их так.
На лице Гордея было написано столько неподдельной злости, что я уразумел: навидался наш очкарик горя от старших коллег! И огреб от них по полной, небось уже на стадии зашиты кандидатской. И хорошо еще если не придушил какого-нибудь упыря-оппонента сразу после банкета по случаю успешной защиты!
Однако же — все равно выбился в люди. Колдометр свой собрал, и редуктор пространства у него в личной коллекции такой, какого небось ни один из его злопыхателей и в глаза не видывал. Утер всем нос очкарик. Молодец, уважаю.
Но вместо того, чтобы похвалить хорошего человека, я, как всегда, выпалил совсем не то, что хотел сказать:
— А я, если хорошенечко выпью предварительно, мог бы, пожалуй, и мюонный коллайдер представить.