– Очевидно, они заметили наших разведчиков и удрали в горы. Быть может, кто-нибудь из них сейчас наблюдает за нами, пар-арценц, вон из того перелеска на противоположном склоне.
– Думаю, они заметили нас выбирающимися на берег гораздо раньше, чем наших разведчиков. Они ― смеги, Эгин, и этим все сказано, ― вздохнул Дотанаге-ла, разглядывая противоположный склон.
Эгин уставился туда же, но ничего достойного внимания не приметил. Чахлая растительность, серо-желтые скалы, оползни, скрюченные деревца. Прячутся между камнями или за деревьями, заключил Эгин. Но отлично прячутся, о Шилол!
– Вон, полюбуйся, рах-саванн, на живого смега! ― процедил сквозь зубы Дотанагела и осторожно указал в сторону отвесного скального уступа, нависающего над деревней со стороны моря.
«Еще насмотрюсь», ― мысленно огрызнулся Эгин, но советом не пренебрег. Эгину было совестно признаться пар-арценцу в том, что его наметанный глаз офицера не в состоянии различить соглядатая даже после того, как его местоположение было указано начальством. А потому он продолжал всматриваться вдаль с такой старательностью, что очень скоро стали слезиться глаза. Но когда Эгин был готов смежить веки и повиниться в ненаблюдательности, он увидел смега. И не одного, а сразу двух. Нет, они не прятались в трещинах, не сидели за кустами. Они стояли на каменном карнизе и наблюдали.
Разумеется, они были наги. Волосы на голове, в паху и под мышками были сбриты, а тела их были измазаны желто-серой ― в тон скалам ― глиной. Или чем-то наподобие глины. Смеги не шевелились. Они даже, казалось, не дышали. Ни глаз, ни ресниц не было видно, ибо специальные травяные наглазники отлично скрывали все их движения. Да, язык Эгина не поворачивался назвать смегов легкой добычей, если даже занюханная рыбацкая деревушка может похвастаться такими диковинами.
– Я вижу, пар-арценц, ― с облегчением произнес Эгин, отводя взгляд.
– Разумеется, это ловушка, ― сказал пар-арценц, когда они вернулись к остальным, ожидающим за гребнем скалы. ― Мы спустимся вниз, а они нападут. Но наше спасение и наша победа состоят в том, чтобы войти в эту ловушку и обосноваться в ней. Прятаться в скалах ― затея еще более глупая, ― Дотанагела обвел напряженный круг слушателей успокаивающим взглядом. ― Но это худшее из того, что пришло мне в голову. Быть может, все проще ― смеги покинули родные очаги потому, что увидели, насколько мы превосходим их численно и вооружением. Разумеется, они уже послали за подмогой. Ибо смег не отдаст варанцу тухлой сардинки, не спросив за нее как за кашалота. В этом случае наша задача взять все, а главное лодки, раньше, чем эта подмога придет.
– Понятно? ― спросил у «лососей» Самеллан. Ответа не последовало, а значит, и вопросов тоже. Все было яснее ясного. Сейчас, приложив все старания к тому, чтобы переломать себе ноги, руки и шеи, все спускаются в деревню и собирают на пристани все, что смогут утащить ценного и полезного. А затем будь что будет.
Спустя полчаса весь экипаж «Зерцала Огня» уже шествовал по рыбацкой деревушке, держа оружие наготове. До Эгина, следуя за Дотанагелой, донесся обрывок разговора между пар-арценцем и Знахарем.
– Если вода в колодце отравлена, умру только я, а тебе придется лечить свои болячки самому, ― с напускной мрачностью сказал Знахарь и уморительно скривился, изображая корчи безвинно отравленного.
Сколько-то он их видел, этих корчей?
– Надеюсь, я узнаю о том, что в колодце яд несколько раньше, и ты сможешь пожить еще чуть-чуть, Шотор, ― с легкостью парировал Дотанагела и похлопал Шотора по плечу.
У тащившегося позади Эгина впервые за все знакомство с Дотанагелой возникла мысль о том, что такой человек, как пар-арценц, скорее всего может не только спать с женщиной, но и доставлять ей известное удовольствие. Ранее же он, к собственному стыду, полагал, что когда человек из Опоры Единства дорастает до пар-арценца, его плоть и кровь превращаются в кремний и железо, а плотские услады становятся чем-то столь же праздным и чужим, как игра на флейте. Окончательно разрешить сомнения Эгина могла бы Вербелина ― уж она-то наверняка знает. Но отчего-то Эгину было не по себе при одной только мысли завести с ней пустячный разговор. В то время как Вербелина временами бросала на него весьма недвусмысленные взгляды. Впрочем, ничего двусмысленного в них не было, благо Эгин знал ее не первую неделю.
– Милостивый гиазир! Мы видим смегов. Их много. Они глядят на нас из-за скалы на юго-востоке. Многие из них столпились у перевала. Вдобавок что-то неладное на дороге, ведущей в соседнее селение! ― доложил матрос, и Дотанагела с Самелланом переглянулись.
Эгин подозревал, что и пар-арценц, и капитан «Зерцала Огня» имеют за плечами богатый опыт общения с этим народом. Хотя общением непримиримые экспедиции против смегов, где обе стороны стремятся лишь к одному ― перещеголять друг друга в жестокостях, назвать трудно. Похоже, только Самеллан и пар-арценц понимали, зачем смеги ведут себя столь бессмысленно. Ибо военное искусство.в его варанской интерпретации требовало от полководцев малых армий соблюдения одного простого правила ― «или таись, или бей в спину». Бить в спину смеги, судя по уверениям матроса, не собирались.
«Стало быть, у смегов свои представления о военном искусстве», ― отметил про себя Эгин. От него-не укрылась всевозрастающая озабоченность Дотанагелы. А когда он, бледный и сосредоточенный, попросил Эгина, Самеллана, Иланафа и Знахаря оставить его одного в рыбацкой хижине на несколько минут, Эгин понял, что сейчас ему снова предстоит стать свидетелем чего-то не совсем обычного. Скорее всего демонстрации некоей неведомой мощи, некоей измененной материи. То есть ему предстоит уповать на магию, которая так и сочится с тонких пальцев пар-арценца. На магию, искоренению которой он посвятил, по меньшей мере, последние десять лет своей очень недолгой жизни.
Они покинули хижину и воззрились на горный склон, по которому вилась дорожка. Смегов было действительно много. Разведчиков, чьим искусством сливаться со скалой еще недавно восхищался Эгин, уже не было на месте. Чувствовалось, что сейчас должно произойти нечто судьбоносное. Причем это что-то будет вовсе не сражением.
Иланаф пошутил что-то насчет танцев. Самеллан зло сплюнул. Знахарь объяснил ему что-то про Хоц-Дзанг, но эти объяснения явно не вдохновили его. Вербелина и Авор стояли, обнявшись, позади всех. Как вдруг Эгин заметил на дороге, ведущей к деревушке, трех всадников.
– Ну, начало-о-сь, ― протянул Знахарь, поставив руку козырьком, чтобы солнце не крало у картины недостающих деталей.
Трое двигались к ним.
– Расступись! ― это был голос Дотанагелы. Несколько минут, проведенных им в одиночестве рыбацкой хижины, изменили его почти до неузнаваемости. Но изменения можно было уловить не только в манере держаться, не только в выражении глаз. Казалось, его волосы теперь белы не оттого, что седы, а оттого, что то не волосы, а серебряные нити. Дотанагела даже стал выше ростом. На полголовы, если не на голову. Вербелина, знавшая пар-арценца немного лучше других, смотрела на него в замешательстве ― похоже, она тоже не видела ничего подобного раньше.