* * *
– Мне его сразу простить? Или сразу нельзя?
– Такие вещи не просчитываются заранее. Посмотришь, как пойдет.
– Я так волнуюсь. – Марьяна прикусила губу. – Может, мне напиться?
Зоя Васильевна посмотрела на нее поверх очков, будто прикидывала, какова Марьяна будет пьяной.
– Неплохая мысль, – наконец вынесла она свой вердикт. – Пьяная женщина – горе для семьи и счастье для любовника.
– Зоя Васильевна, вы надо мной смеетесь.
– Потому что ты смешная. Все влюбленные ужасно потешные. С этим ничего не поделаешь. Думаю, когда прилетит Кайсаров, я получу массу удовольствия, наблюдая за его глупым лицом. Это моя маленькая месть. Эх, пойду искупаюсь.
Она сняла шляпу из соломки и грациозной походкой двинулась к бассейну, усеянному солнечными бликами. Подтянутая, не лишенная шарма, Зоя Васильевна уже успела обзавестись парочкой вполне приличных поклонников и развлекалась вовсю.
Марьяна посмотрела в сочное голубое небо и зажмурилась от слепящего света. Здесь было так много солнца, так много красок! Они проникали сквозь кожу сразу в кровь, насыщая ее чистой энергией. Может быть, в этом ананасово-банановом раю излечиваются душевные раны?
Вздохнув, Марьяна вернулась к чтению любовного романа, который все это время держала в руках. Главную героиню, как и саму Марьяну, несправедливо обидел любимый человек. И вот наконец кульминация! Он явился просить прощения. Она представила на его месте Кайсарова, а на месте главной героини – себя. Завтра он появится на пороге ее бунгало. С несчастным, виноватым лицом. Посмотрит в ее глаза и сразу поймет, как глубоко она задета.
«– Марьяна! – воскликнул Кайсаров с болью в голосе. – Любимая, прости меня! Я вел себя, как самый распоследний негодяй. Я сошел с ума от любви и ненависти. Я потерял способность здраво рассуждать…
Обида и гнев захлестнули Марьяну с головой и придали ей сил.
– Оставь меня в покое! – выкрикнула она. – Будь ты проклят!
Он бросился к ней, схватил в охапку и начал покрывать горячими поцелуями ее лицо.
– Ты унижал меня! – рыдала Марьяна в его руках. – Ты не хотел мне верить! Я умоляла тебя меня выслушать. Всего лишь выслушать!
– Прости меня, – хрипло прошептал Кайсаров. – Прости.
Боль в его голосе заставила Марьяну взглянуть в его глаза. Они сияли такой нежностью, таким раскаянием, что у нее от любви защемило сердце».
Марьяна закрыла книжку и смахнула рукой набежавшие слезы. Может быть, все так и произойдет? Романтично и душераздирающе. И закончится, конечно, как в кино. Он возьмет ее на руки и понесет к полосе прилива. Закат окрасит их багряными красками любви…
…Он прилетел на следующий день к обеду. Нашел свое бунгало, которое находилось неподалеку от Марьяниного, и скрылся внутри. Через некоторое время вышел оттуда в шортах и гавайке, принес плетеный стул, поставил его возле входа и уселся, сжав руки между колен. Взгляд его был нацелен в песок. Иногда он поднимал голову и невидяще глядел за горизонт.
Зоя Васильевна и Марьяна следили за ним издали, то и дело удивленно переглядываясь.
– Может, он в засаде сидит? – предположила Зоя Васильевна. – Думает, вот ты появишься, тут-то он и активизируется.
– Что-то непохоже.
У Кайсарова и в самом деле был такой вид, словно он приехал не для того, чтобы вернуть любимую, а чтобы завезти ее на лодке в залив и утопить среди морских ежей и кораллов.
– Ладно, пусть сидит, если ему хочется, – постановила Зоя Васильевна. – А мы идем обедать, плавать, пить коктейли и танцевать!
Растерянная Марьяна согласилась, но после обеда и коктейлей ее неудержимо потянуло обратно.
– Что ж, иди с богом. – Зоя Васильевна неожиданно хихикнула: – Может, твоя статуя уже ожила.
Переходя с шага на бег, Марьяна бросилась по тропинке к своему бунгало. С террасы будет отлично виден тот плетеный стул… К ее величайшему изумлению Кайсаров сидел все в той же позе, в коконе уныния и печали. Неожиданно Марьяне стало невероятно весело. Все ее сомнения, смущение, обида, вся та муть, которая опутывала ее душу, удивительным образом развеялись, словно морской ветер унес их за океан. Она почувствовала, что сейчас она сильная, а он слабый.
Зная, что выглядит великолепно в белом летящем сарафане и с цветком в волосах, Марьяна легкой походкой подошла к Кайсарову и остановилась напротив.
– Андрей, – сказала она, – уже темнеет. Тебя съедят ящерицы.
Кайсаров поднял на нее тусклый взгляд и через силу поинтересовался:
– Пришла послать меня… обратно в Москву? Я тебя понимаю.
– Ты меня понимаешь? – переспросила она удивленно.
– Я старый, – бросил он с горечью. – А ты совсем еще девчонка. Зачем я тебе такой сдался?
– Старый, значит, – пробормотала Марьяна. – Вот оно что.
– Я два раза был женат, – продолжил свою признательную речь Кайсаров. – Жены раздели меня до трусов. По крайней мере, процесс идет.
– То есть ты еще и бедный, – сдерживая улыбку, констатировала Марьяна.
– Да, я старый и бедный. И к тому же я идиот. Я ничего не понимаю в любви. Я полюбил тебя и очень сильно обидел, хотя ты ни в чем не была передо мной виновата. Это я был виноват в том, что перенес на тебя качества всех тех финтифлюшек, которых встречал в своей жизни. Я так привык к подвохам в отношениях, что нагромоздил стену из недоверия загодя. Между нами случилось нечто прекрасное, а я все растоптал…
– Ну, может быть, и не все, – предположила Марьяна.
Кайсаров, намертво приклеившийся к своему плетеному трону, поднял на нее глаза, печальные, как у больной собаки.
– Я тебя недостоин. Даже если ты меня простишь, ты потом пожалеешь. Я чертов неудачник. Счастье не для меня.
– Андрей, – сказала Марьяна, глядя на него сверху вниз. – Я очень хочу тебя поцеловать. Но поскольку ты сидишь, сделать это проблематично.
Кайсаров, казалось, ее не слышал.
– И если ты сейчас же не встанешь, – продолжала она, – мне придется взять тебя на руки и понести к берегу океана, чтобы, как положено, предаться любовной страсти на белом песке. Но я предполагаю, что ты не только бедный и старый, но еще и чертовски тяжелый. А предаваться страсти, заработав грыжу, я вряд ли смогу. Так что или ты продолжаешь сверлить глазами свои сандалии, или…
И вдруг Кайсаров сделал одно резкое движение, и Марьяна каким-то невероятным образом оказалась лежащей у него на коленях, и его глаза были в нескольких сантиметрах от ее глаз.
– Твой стульчик, – прокряхтела она, – он сейчас развалится, и мы оба рухнем вниз. И переломаем ребра… И тогда весь наш отпуск пойдет коту под хвост.
Кайсаров засмеялся и легко поднялся на ноги, прижимая Марьяну к себе.