Может, ее никто и не насиловал? Но тогда почему она голая и почему одна на болоте?..

Уэйн быстро понял, что пока у него не хватает информации для ответов на дополнительные вопросы. Пока следует просто оказать помощь незнакомке, не ломая голову над тем, как она оказалась в таком странном месте в столь необычном виде. Возможно, позже выяснится, что к чему, возможно, нет. Но не бросать же ее тут! Последствия Атлантического инцидента здорово ожесточили выживших местных, и именно поэтому каждый на Восточном побережье не упускал случая лишний раз доказать другим и главным образом самому себе, что он все еще человек, а не холодная морская тварь с мутной слизью вместо крови.

На корме глиссера, под дугами моторамы, нашелся брезетовый тент, которым накрывали мотор и пропеллер во время длительной стоянки. Усадив девушку в пассажирское кресло, Уэйн соорудил вокруг нее из тента нечто среднее между пончо и палаткой.

– Ну, вот так… – приговаривал он. – Пойдем тихим ходом, не бойся. Тут не так далеко, как кажется. Вон, видишь маяк на юге? Это и есть мой дом.

Девушка никак не реагировала на его слова. Казалось, она полностью пребывает в собственном внутреннем мире, даже не пытаясь взаимодействовать с внешним.

Уэйн закончил разделку туши, погрузил мясо в глиссер, забрался в кресло пилота и не спеша повел катер к тому месту, где оставил пирогу.

4

Когда поселок охотников-нелегалов только возник на побережье после страшного цунами, в нем было куда больше порядка и дисциплины, чем теперь, по прошествии трех лет.

В самом начале всем заправлял местный мафиоз средней руки, возомнивший себя царьком, который облагал местных данью, за что обеспечивал подобие безопасности силами своей вооруженной банды. Тогда все мужчины поселка обязаны были дежурить, вести наблюдение с сохранившегося на берегу маяка, а также проходить нечто вроде срочной службы в рядах этого незаконного вооруженного бандформирования.

Но такие порядки продержались недолго. Царька-мафиозо грохнул кто-то из подельников, власть несколько раз переходила от одного бандита к другому, пока жителям поселка это не надоело и они не вычистили бандитов под корень. Началась анархия, каждый стал сам за себя, но верховную власть прибрать к рукам больше никому не удалось, в связи с чем поселок превратился в подобие рыбацкой коммуны, где главным правилом стало: не лезь к другим, и тебя никто трогать не будет.

Уэйн был рад, что на волне беспорядков и хаоса, когда все в поселке распределялось по праву сильного, он успел отбить у конкурентов башню устоявшего под ударом грандиозного цунами маяка, устроив себе там и жилище, и склад, и наблюдательный пункт, и фабрику по производству пиротехнических составов, и небольшой кустарный оружейный заводик. Не всех это устраивало, конечно, но любые попытки восстановить справедливость в распределении недвижимого имущества со стороны других охотников разбивались о хорошо обустроенную оборону маяка, о которой с самого начала позаботился Уэйн. Он не доверял бледнолицым, прекрасно помня уроки истории, и не собирался отдавать соседям ни клочка из заработанного собственным потом и кровью.

Поселок располагался на сухом участке возвышенной местности южнее болота, поэтому подойти прямо к дому на аэроглиссере было не так легко, как хотелось бы. Требовалось сначала выбраться в океан по одному из болотных стоков, потом уже обогнуть мыс, и только тогда уже можно было причалить у маяка. Выход на большую и глубокую воду был сопряжен с серьезной опасностью, поскольку зыбкие, никому толком неясные и по большому счету фактически несуществующие договоренности между глубоководными инопланетными агрессорами и жителями поселка то и дело нарушались с обеих сторон. Но исправный глиссер бросать было жалко, а таскать мясо на себе через сухой перешеек – лень, с учетом появившейся возможности этого избежать. Так что индеец решил рискнуть, благо катер развивал приличную скорость, а выходить в океан пришлось бы ненадолго.

Маяк, имевший форму сужавшегося кверху конуса, стоял на невысоком скальном уступе, однако, несмотря на кажущуюся неприступность, со стороны океана был оборудован замаскированный подход к нему. Между скалами имелся узкий канал, ведший в эллинг для катеров, который закрывался массивными стальными воротами, выдержавшими не только сотни штормов, но и удар Большой волны. Их тогда погнуло немного, но в целом на функционале не сказалось. В эллинге индеец обычно держал моторную пирогу, но теперь его технический парк ожидало прибавление.

Загнав глиссер с привязанной к нему пирогой в безопасную бухточку и закрыв при помощи специальной лебедки створку ворот, Уэйн Симпсон занялся девушкой. По океану пришлось мчаться во весь дух, поэтому, несмотря на брезентовое одеяние, незнакомка замерзла еще больше, чем на болоте – у нее даже губы посинели, не говоря уже о том, что все тело покрылось гусиной кожей.

– Пойдем! – Охотник выдернул девушку из пассажирского кресла и помог забраться по металлическому трапу к основанию маяка.

В самой башне кроме первого этажа, расположенного на уровне грунта, и подвала было четыре площадки, если считать самую верхнюю, открытую, где в центральной башенке раньше горел огонь. На втором снизу уровне Уэйн организовал себе жилое помещение.

– Придется немного поработать ножками! – заявил он, придерживая незнакомку под локоть, пока они поднимались по винтовой лестнице башни.

Добравшись до комнаты, обставленной незатейливой самодельной мебелью, охотник первым делом запалил две керосиновые лампы. Для работы камер внешнего наблюдения, компьютера и рации вполне хватало энергии, запасенной за ночь в аккумуляторах. А электрический свет потребовал бы непрерывной работы генератора в подвале, что было неудобно и накладно. Куда проще палить относительно дешевый керосин.

Когда лампы разгорелись, индеец достал из шкафа кусок парусины, свернул из него нечто среднее между набедренной повязкой и юбкой до колена, после чего жестами показал девушке, как это на себя натянуть. Та подчинилась, будто робот, без эмоций, без попыток продемонстрировать собственное мнение по поводу происходящего. Затем Уэйн дал нежданной гостье сухую рубашку, а под конец укутал шерстяным одеялом.

– Так лучше? – спросил он.

Девушка впервые посмотрела на него более или менее осмысленно, но, не ответив, снова опустила взгляд, обеими руками вцепившись в одеяло.

– Ну, значит, лучше, – сделал вывод охотник. – Сейчас чайку заварю, погреемся. Немного бренди тебе тоже не помешает.

Он принялся доставать посуду из буфета, собственноручно сколоченного из досок. Зажег портативную газовую плитку, напевая под нос мотивчик в стиле кантри.

Окон в помещении почти не было, если не считать четырех вмурованных в стену иллюминаторов, глядевших мутными стеклами на четыре стороны света. Смотреть через них в общем-то было не на что – бескрайняя топь, серая гладь океана и разбросанные по скальному берегу кургузые домишки.

Однако если бы Уэйн выглянул сейчас в тот, что выходил на север, то заметил бы нечто немаловажное.