– Кстати, у него в подвале еще четверо бойцов. Думаю, в критической ситуации мы вполне можем присоединить их к нашему отряду.
Делягин хотел ответить, что это вообще-то враги, а после тумаков сержанта любви к русским у них определенно не прибавилось, но не успел. Со стороны поселка послышались пулеметные очереди.
– Колодники нарвались на кого-то? – капитан вытянул шею, чтобы разглядеть подробности происходящего.
И оторопел. Что угодно он ожидал увидеть, но только не это.
Сержант Макаров и старший матрос Таксынбаев методично косили ихтиандров: один из пулемета, другой автоматными очередями. Ребятам удалось подкатить на машине почти к самому центру поселка, после чего они заняли весьма выгодную огневую позицию за развалинами одного из домов у самой воды. Они не попадали под поток инфразвука, так как огромные твари уже значительно удалились от океана, зато могли простреливать все тактически важные сектора. Благодаря этому у эфэсбэшников оказались развязаны руки, и они, не тратя времени, бросились вслед за медлительными чудовищами-инфрами.
Меньше минуты у них ушло, чтобы поджечь огнепроводные шнуры, кинуть связки шашек под брюхо монстрам и броситься назад к внедорожнику, с которого их прикрывали огнем. Штурмовики не были в курсе преступления морпехов, а потому без вопросов воспринимали их как союзников. Это серьезно тревожило Делягина, так как он понятия не имел, что на уме у проштрафившихся подчиненных. Еще пару минут назад он был уверен, что они просто дезертировали. А тут на тебе! Не только не драпанули, а полностью переломили ход сражения.
Не веря собственным глазам, Делягин наблюдал, как штурмовики ФСБ погрузились в кузов пикапа, а сержант Макаров, отбросив заклинивший автомат, снова вскочил за руль.
– А вы говорите, сидельцы, – хмыкнула Савельева. – Колодники…
В центре поселка почти одновременно шарахнули три взрыва, нанеся монстрам страшные раны. Одному оторвало заднюю лапу, и она, кувыркнувшись в воздухе, рухнула на один из уцелевших домиков, раздавив его, как яичную скорлупу. Инфры остановились, ошарашенно мотая огромными головами.
Но возвращаться к маяку бойцы не спешили.
– Надо собрать всех, кто выжил! – крикнул через плечо Макаров, трогая внедорожник с места.
– Там человек двадцать! Все не поместятся в одну машину! – отозвался один из штурмовиков, сняв глухой шлем и бросив его на дно кузова. – Но возле разрушенных домов я видел несколько брошенных тачек. Может, какие с ключами. Смотреть надо…
– Таксынбаев, давай с ними! – велел Макаров. – А ты у пулемета оставайся на всякий случай, – бросил он третьему штурмовику.
Тот снял шлем, так как инфразвукового удара теперь, по крайней мере какое-то время, можно было не опасаться. Обезумевшие от боли инфры удалялись на юг, сталкиваясь и мотая головами. Монстр, потерявший ногу, внезапно с грохотом рухнул во весь рост, погребая под собой остатки поселковых строений, и больше не двигался.
В это время территория, на которой недавно бушевало термитное пламя, начала остывать, и через перешеек с болота на поселок обрушились твари второй категории – наперерез внедорожнику и эфэсбэшникам, собирающим исправные машины. Ситуация снова стала непредсказуемой.
Из люка показалась голова Уэйна.
– Дверь за собой закрыли! – сообщил он.
– Они не только о двери позаботились, – виновато пробурчал Делягин.
– Твари поперли с болота! – поведала Савельева, продолжавшая вести наблюдение. – Лавиной!
Бойцы, находившиеся на площадке маяка, тут же дали тройной залп гранатами из подствольников, но это не повлияло на ситуацию. Подбить удалось лишь одного краба, которому оторвало конечности, и саламандру-огнеплюя. Оглушенная взрывом, она завертелась на месте, выстреливая небольшие порции плазмы без разбора во все стороны. В отличие от океанских слизняков, саламандры могли плеваться лишь метров на тридцать, заглатывая небольшие порции воздуха и прямо в желудке ионизируя его.
Однако, несмотря на ограниченность дальности боя, оглушенная саламандра устроила в рядах тварей значительную сумятицу. От ее плевков уворачивались, получалось это не у всех и не всегда, в результате на границе болота образовалась приличная свалка, в которой боевые биомеханизмы атлантов рычали, шипели, скалились и пускали в ход друг против друга весь свой арсенал.
– Ты говорил, у тебя что-то есть против них! – напомнил Делягин индейцу. – Что-то противотанковое! Давай скорее, а то ребят сомнут!
Но каково же было удивление капитана, когда он, спустившись на «оружейную палубу» маяка, увидел, чем именно Уэйн Симпсон намеревается уничтожать монстров. Это оказались самодельные дульнозарядные пушки – примерно такие же, какие устанавливались на военных кораблях в середине восемнадцатого века, только значительно меньше.
– Пипец! – Капитан даже рот раскрыл от изумления. – Они ядрами заряжаются, что ли?!
– Да хоть кирпичами! – заржал охотник. – Два фунта черного пороха что угодно разгонят до нужной скорости!
Совместными усилиями морпехов четыре пушки с деревянными лафетами подняли на верхнюю площадку маяка. Следом затащили булыжники из подвала, ветошь на пыжи и пару мешков черного пороха. Показывать, как заряжать, времени не было, так как твари уже разорвали взбесившегося огнеплюя в клочья и продолжали рваться к центру поселка. Уэйн не стал терять времени, а просто не спеша зарядил пушку, наглядно демонстрируя каждый прием, и трое матросов повторили за ним нехитрые манипуляции.
Запалив газовую паяльную лампу, Симпсон прицелился по старинке, вдоль ствола, и подпалил огнепроводную трубку.
Громыхнуло так, что даже у привычных к ожесточенным боям контрактников заложило уши. Пламя и частицы догорающего пороха ударили из ствола метра на три, распугав густые лунные тени. Булыжники, разогнанные до скорости нескольких сотен километров в час, навылет пробили рвавшегося вперед гигантского краба. Причем входные отверстия оказались чуть больше диаметра снарядов, а вот на выходе панцирь зверски выломало ломтями, и через зияющие дыры хлынули потоки бледной крови, стекавшие по свисавшим внутренностям. Краб изумленно рухнул на бок, со скрежетом подергивая длинными зазубренными лапами.
Морпехи-канониры, сообразив, как осуществляется процесс стрельбы, тут же бросились перезаряжать отстрелянное орудие. Из бойниц маяка ветром понесло в океан огромный клуб белого дыма.
– Прочищать после каждого выстрела! – крикнул Уэйн. – А то разорвет к чертям на следующем!..
Для этих целей имелся специальный банник – палка с приколоченными к концу кусками каната. Бойцы быстро сообразили, как в два прохода убрать им частицы несгоревшего угля и селитры с внутренних стенок ствола.
Индеец навел следующую пушку на цель и снова выстрелил.
Дистанция для такой древней артиллерии была в самый раз, к тому же булыжники вылетали из ствола широким шрапнельным снопом, снижая риск промаха почти до нуля. Более того, твари перли так плотно, что с одного выстрела прилетело сразу троим – в клочья разнесло ракоскорпиона, размазало по земле гигантскую многоножку, а один булыжник попал в голову сухопутной каракатице. Для того чтобы убить гиганта, этого было мало, но, получив ощутимую оплеуху, хищный моллюск временно потерял ориентацию и притормозил напирающий поток. Тварям пришлось огибать беспомощно завертевшуюся на месте каракатицу, и тут первые ряды атакующих накрыло двумя следующими выстрелами.