Маруся выпрямилась.
– …Фотография была получена группой уфологов несколько дней назад. Неоспоримое доказательство существования высокоразвитой инопланетной расы.
Так это же тот самый фильм!.. Должно быть, Гриша ошибочно сунул флешку директора планетария ей в сумку! Вечно он таскает её сумку!..
Не отрываясь от экрана, она налила себе остывшего чаю и пристроилась смотреть.
Фильм был довольно длинный – всё же они много пропустили! – и очень красивый. И убедительный, вот в чём дело! С каждой минутой Маруся всё твёрже верила, что нашествие началось и цивилизации вот-вот наступит конец. Возможно, прямо сейчас!
На звуки зловещей и странно притягательной музыки из комнаты вышел отец.
– Это что такое показывают?
Маруся от него отмахнулась. Он подтащил стул, уселся рядом и тоже стал смотреть. Через некоторое время засопел носом, и Маруся налила ему холодного чаю.
Так они досмотрели до конца.
– Где ты это взяла? – спросил отец, когда на экране всё замерло.
– В планетарии, – буркнула Маруся. – Помнишь, мы с Гришей туда ходили? Но до конца не досмотрели. И вот…
– Выходит, человечество обречено? – уточнил Сергей Витальевич.
Маруся вздохнула.
– Выходит, на нас надвигается отряд пришельцев?
Маруся опять вздохнула и подумала про старую липу во дворе, про собаку Грольша, про бидон с малиной, про запах травы и смолы.
– Ты, дочка, – вдруг сказал отец, – не всякому слову верь. Даже если сказано оно уверенно, да ещё картинки к нему прилагаются! Мало ли кто чего скажет, всему верить, что ли?.. Это же научная фантастика, как я понимаю!
– Да в том-то и дело, что никакая не фантастика, а целое исследование, пап! И его… умные люди проводили.
– Ну-ка, давай посмотрим, что за люди, – предложил он. – Как это делается в компьютерах ваших, я не знаю!
– Что делается?
– Ну, отмотай обратно, где титры. Там наверняка указаны создатели фильма, или как они называются…
Маруся уставилась на отца. Господи помилуй! Гриша ведь тоже собирался изучать титры, а она тогда ничего не поняла!
Маруся пощёлкала «мышью», вернула титры, которые летели с поразительной быстротой, и они с отцом уставились в экран. Маруся то и дело останавливала картинку. Буквы застревали самым причудливым образом.
– Во, во, во, стой! – закричал Сергей Витальевич и стал тыкать в экран толстым пальцем. – Вот, сказано: «Произведено AGP-продакшн»! Должно быть, иностранцы какие-то.
– Да какие иностранцы, пап! Сейчас все студии называются на иностранный манер! А ты что думал? «Русский сарафан», что ли?
– Так вот у них и надо спросить, что за фильм. Документальный или, может, художественный, и вся недолга! Сначала спроси, а потом отчаивайся! Слышишь, дочка?..
Маруся кивнула.
…Ну конечно! Конечно, нужно спросить! И всё станет ясно. Может, не то, что имел в виду отец, но многое…
Под вечер Гриша уже точно знал: случилось нечто страшное.
Настолько страшное, что у него немного тряслись руки, когда он набирал номер Марусиного отца.
– Сергей Витальевич, – сказал он сухо, когда ему ответили. – Вы не знаете, где Маруся? Что-то я весь день…
– Сам бы хотел знать, где эта твоя Маруся, – загремело в трубке. – Утром усвистала, и нету её!.. И телефон не берёт!
Гриша коротко и быстро вздохнул.
– Тетёха, – продолжали бушевать в телефоне, – то сидит дома, не выгонишь её, то пропала!.. Я уж всё бельё перегладил и перцы поставил тушить, а её всё нет и нет!.. И телефон этот! Зачем он нужен, если она его всё равно не берёт?!
– А… куда она собиралась поехать, вы не знаете?
– Да никуда не собиралась! Я думал, ты с ней гуляешь, а ты…
– Да, – согласился Гриша ледяным тоном. Ему было страшно. – Я не знаю, где она. И всё же, что Маруся собиралась делать?
– Да чего она каждый день делает?! Ничего не делает! Ну, звонить собиралась на студию эту, но это разве дело, это так, фанаберии какие-то и ерундистика сплошная, бабские страхи!
– Подождите, на какую студию звонить?!
– Да такую! Какое-то кино мы с ней вчера вечером глядели в этом её компьютере про инопланетное нашествие. И она… короче, чего-то она заволновалась, словно перепугалась. Я ей говорю – все вы, бабы, дуры. Ну, какое такое нашествие!.. Ты погляди, говорю, чего там сказано, кто его снимал, кино это, да и спроси, может, это фантастика научная! Сейчас ведь какой только ахинеи не показывают! Раньше-то хоть Гостелерадио было, цензура, можно жалобу написать, а сейчас? Кому писать-то!..
– Подождите! – крикнул Гриша. – При чём тут цензура? Она собиралась туда поехать?! Одна?!
– Куда поехать? – рявкнул Марусин отец, и Гриша вдруг понял, что он рявкает именно от страха, ему тоже страшно за дочь, которая пропала. – Там телефон был указан и вроде адрес. Я ей и говорю: ты сначала узнай, что это за кино такое, а уж потом пугайся!.. А она, видишь, с утра телефон не берёт!..
– Так, – сказал Гриша. – Я понял.
На самом деле он ничего не понял! Он целый день ей звонит, а она целый день не отвечает!..
Он позвонил раз, Маруся не взяла трубку, и он быстро позабыл, что она не взяла.
После обеда позвонил ещё, и она опять не взяла. Он немного удивился, но у него было много работы, и он опять отвлёкся. Потом вспомнил и опять позвонил. А потом ещё раз.
А потом он уже не мог остановиться.
Гриша знал, что нужно перестать звонить, и не мог. Нажимая кнопку, он надеялся, что вот на этот раз точно услышит её немного растянутое на французский манер «Алло», но слышал только, что «аппарат абонента выключен»!
Так никогда не было – чтобы он звонил, а Маруся не отвечала. Так не было и не могло быть, и он очень испугался.
– Вы вместе смотрели фильм? – спросил Гриша у её отца. – Я сейчас подъеду и погляжу в компьютере телефон, по которому она собиралась звонить.
– Так мы смотрели фильм с какой-то штуки! Шут её знает! Она сказала, что это твоя.
– С флешки. Но это неважно. Я… знаю, как посмотреть.
И он помчался домой к Марусе. По проспекту он бежал изо всех сил – ему казалось очень важным как можно быстрее найти телефон и адрес студии, как будто конец мира приближался неумолимо, и нашествие вот-вот должно было начаться, и нужно спасти Марусю.
Сергей Витальевич открыл дверь, как только лифт остановился, – как будто дежурил. А может, и дежурил!
– Вот что за девка, а? – заговорил он с ходу. – Вот как с ней быть? То сидит дома, калачом не выманишь, то вдруг на тебе, пропала! Никакой дисциплины, одна расхлябанность!