Значит, он встретит недругов здесь и сейчас: в полном соответствии с Уложениями Айланга, лицом к лицу, с оружием в руках!
Сын Тремгора, наблюдавший за размазанными силуэтами герверитов сквозь затянутое бычьим пузырем оконце ближайшего к околице дома, принял решение. Он забросил за спину свой плечевой сарнод с пожитками и подтянул ремни на щите. Железный блин должен сидеть на руке как влитой, раздери вас огненные псы Гаиллириса!
– Что, кровушки захотелось откушать?! – гаркнул Элиен, выскакивая на улицу.
Глаза его затопила алая, словно маковый цвет, ненависть. Вскрикнул меч Эллата, положив начало кровавому делу. Очень скоро сын Тремгора отправил к праотцам троих.
Еще четверо спешили на помощь своим соплеменникам. Но, сраженные харренской сталью, эти воины тоже один за другим повстречали землю, задыхаясь в кровавой сухотке.
Только последний, четвертый, все-таки ухитрился обойти Элиена сзади и нанес ему удар в левый бок, который оказался бы роковым, если б не резкая, хотя и припоздавшая на миг отмашка щитом. —
Было очень больно. Но боль лишь раззадорила Элиена, и он почувствовал небывалый прилив мужества. Осознание того, что, будь он несколько более ловок, предательского удара герверитской стали могло бы и не быть, придало ему отваги и решимости.
– Со мной отцы Харрены! – Элиен бросился на врагов и начал косить герверитов, словно те были вылеплены из паршивой глины, а он изваян из царственной бронзы.
Дыхание его было ровным и безмятежным. Элиен не знал ни страха, ни усталости. Он дрался за десятерых. Сыновья Вязов Герва валились, сраженные мечом Эллата, мертвый на раненого, живой на мертвого.
Сын Тремгора добивал упавших. Он не знал милосердия – милосердие не для герверитов. Горе побежденным!
Уложив еще не менее дюжины противников, Элиен краем глаза заметил, что двое герверитов изготовились спрыгнуть с крыши низенькой постройки, похожей на хлев, чуть ли не прямо ему на голову.
– Разрази вас Гаиллирис, проклятые трубочисты! – взревел Элиен и метнул в них подобранную герверитскую секиру. Секира была пущена с такой силой, что расколола череп заказанному Элиеном у Гаиллириса “трубочисту”, раскололась сама вместе с рукоятью и брызнула во все стороны разящими осколками.
Эти осколки едва не выбили глаз второму. Вне себя от досады и злобы, он метнул в сына Тремгора копье; щит Эллата выдержал удар, но Элиен упал – герверит был дюжий и недаром его шлем украшала ушастая шкура с головы медведя.
Издав буквально медвежий рык, герверит спрыгнул вниз. Но на землю упало лишь его бездыханное тело – выдернутый Элиеном из-за сапога ближайшего мертвеца метательный нож повстречался с горлом воина-медведя.
Заслужив блистательным смертоубийством сладкие мгновения передышки, Элиен сбросил плащ, отер пот со лба и огляделся.
Да, многие и многие пали от его меча. Вот этого он достал колющим ударом в бок, тех двоих – красивым росчерком меча снизу-вверх-влево и затем вправо-назад-влево с подкрутом. Худощавому парню с длинными, тонкими, будто бы украденными у сома усами, сломал челюсть ударом щита и добил уже на земле, переломав каблуком шею… Страшны дела твои, младший жрец Гаиллириса!
От его меча пали многие, но недругов оставалось еще не менее восьми десятков. Урайн знал, какая кровавая баня ждет его людей при встрече с Элиеном, и потому выслал воинов с избытком. Кроме того, сын Тремгора нужен был ему живым, и только живым. Именно по этой причине на сагернах не было ни одного кутах, а метили нападающие исключительно в щит, ноги и руки харренита.
Гервериту, который чуть было не заколол Элиена, крупно повезло, что он погиб от руки сына Тремгора. Если бы Элиену было нанесено смертельное ранение, а сам убийца остался бы жив, кара Урайна была бы куда хуже смерти.
Что же до кутах – Урайну было жаль терять птицеголовых. Зная таланты Элиена и силу меча Эллата, он не хотел расставаться даже с пятью драгоценными, неуязвимыми для обычного оружия бойцами. Проще было завалить Ласарца мясом своих подданных – вполне уязвимых, а потому малоценных бойцов.
Перекрыв Элиену все пути к отступлению, главный отряд врагов дожидался, когда же передовая группа, обратясь в бездыханные тела, освободит для них место в сече и уступит им почетное право захватить обессилевшего харренита.
– Герва! – в восемьдесят глоток проорали они и пошли вперед, оголяя свои широченные мечи-тесаки с односторонней заточкой и легким обратным прогибом.
Белые чаши на щитах. Мясницкие топоры. Элиен уже видел все это. На Сагреале.
Кольцо герверитов сужалось вокруг Элиена. Он был ранен в колено, его ключица была обнажена скользящим ударом герверитского тесака, еще одна – колотая – рана не давала о себе забыть, отдаваясь болью при каждом вздохе. И тем не менее сын Тремгора был полон решимости сражаться.
Но гервериты изменили бойцовскую повадку и наконец проявили нечто, отдаленно напоминающее сообразительность. Более ни один герверит не спешил сойтись с ним в рукопашной.
Ближайшие, к Элиену гевериты подались назад, а место мечей заняли копья выступивших вперед свежих бойцов. Не очень длинные, но вполне убедительные древки с внушительными наконечниками (один удар на глубину в четыре пальца в любое место туловища – и рана смертельна) протянулись к Элиену со всех сторон, как спицы – к ступице колеса.
Дружно гикнув, гервериты подались вперед все разом. В Элиена со всех сторон уперлись наконечники. Теперь он и вздохнуть толком не мог.
– Наш властитель, Октанг Урайн, велел нам доставить тебя в Варнаг живым! – услышал Элиен голос из-за спины. – Но если ты не угомонишься, мы переломаем тебе руки!
Элиен кое-как свернул голову набок и краем глаза увидел говорящего. Это был человек средних лет, в стальном шлеме, отличавшемся от других строгостью форм, цельной ковкой, позолоченными нащечниками и отсутствием рогов, а равно и прочих варварских украшений.
– Вложи меч в ножны и следуй за мной! – приказал герверит.
– Я не подданный Урайна, – ответил Элиен. – Я не желаю подчиняться его распоряжениям и имею на это право.
– Если ты не пойдешь с нами по доброй воле, то я, Иогала, Первый Камень Под Царской Стопой, прикажу увести тебя силой. Ты получишь в горло шип с сонной травой и упадешь на землю без памяти и воли. Разумеется, руки мы тебе тоже переломаем. И запомни: я три раза не повторяю.
Элиен вложил меч в ножны.
– Будь по-вашему, – процедил он сквозь зубы.
* * *
Элиену досталась каморка, расположенная в корме судна. В ней можно было стоять. Можно было сидеть. Но на то, чтобы лежать, уже не хватало места.
Оружие Эллата покамест было с ним. Это утешало Элиена, ведь в какой бы роли он ни следовал в Вар-наг – в роли пленника или в роли победителя, – Тиара Лутайров все равно продолжала описывать Знак Разрушения.
Элиен догадывался, что оружие Эллата не отобрали у него лишь потому, что никто не отваживался подойти к нему ближе чем на четыре локтя. Столь впечатляющим было побоище, учиненное им в заброшенной деревне.