Птицы видели. Птицы поняли. Когтистая лапа Астахэ сомкнулась на груди Иогалы, Первого Камня Под Царской Стопой.
Заклятое зерцало треснуло, как яичная скорлупа, вслед за ним захрустели ребра. “За что?” – успели прошептать уста Иогалы, прежде чем он изошелся в предсмертном животном вое.
Лакнатах обрушилась прямо в толпу только что разоружившихся герверитов.
Урайн вершил справедливость.
562 г ., последние дни месяца Иаюд
Всю ночь шел холодный дождь, превращая и без того труднопроходимые окрестности Хоц-Але в сплошное болото.
Свел выделил Герфегесту двух проводников, а Леворго, как и обещал, поразительно крупного грютского коня, который, по уверениям Птицелова, мог переплыть Орис вместе с любым седоком. Единственное, что коню было не по силам, – нести Герфегеста умопомрачительными паттскими тропами, проходящими зачастую по колено, а то и по пояс в воде. Поэтому Герфегест ушел из Хоц-Але спешенным, как и его проводники.
Свел отрядил в Лон-Меар шестьсот своих лучших людей. Больше он дать* не мог, да Леворго и не настаивал. Этого было вполне достаточно для приманки, а решить судьбу сражения все равно по силам только грютам.
К слову, сам Леворго стоил на поле боя больше, чем вся позолоченная девега Урайна. Но об этом Хранитель Диорха до времени благоразумно помалкивал.
Во главе их отряда шли одна из сестер-айли и Элиен. В хвосте – вторая сестра и Леворго. Коварный Лон-Меар лежал к северу от них, на расстоянии в один дневной переход.
– Как тебя зовут? – Только теперь Элиен мог задать своей спутнице этот незатейливый вопрос.
– Ойра, – ответила та, напряженно вглядываясь в обманчивую тропу.
– А твою сестру?
– Тара.
– Красивые имена. Я не слышал таких на Циноре.
– На Циноре не дают таких имен. Поэтому мой народ и живет здесь.
– А как получилось, что вы покинули свою родину и забрались сюда, в самое сердце болот?
– Точно никто не знает. Думаю, даже мой отец. Но легенды гласят, что были среди смегов два брата-близнеца, которые осмелились посеять раздор в своем народе. Народ смегов тогда был разделен на две касты; не помню, как называлась первая, но вторая звалась “патт”. Все остальные у смегов принадлежат к несвободным и к этим двум кастам никакого касательства не имеют. К касте патт принадлежали все, среди предков которых числился человек, преступивший закон хотя бы однажды. После того как человек совершал преступление, он сам, и его ближайшие родственники, и все их потомки становились презренными, хотя и свободнорожденными патт. Это нравилось всем, за исключением самих патт. Однажды они взбунтовались, увлекли за собой несвободных, захватили и подожгли крепость Хоц-Ман. Свел смегов отрядил против них войско; всем, кто присоединился к мятежу, пришлось бежать. Они пересекли море Фахо на разбойничьих суденышках, захватили флотилию больших варанских кораблей и поплыли вверх по течению Ориса, пока наконец не достигли этих земель. Здесь патт и несвободные решили основать новый город, в котором не будет разделения на касты; как видишь, он стоит до.. сих пор…
* * *
Трясины закончились.
Патты, до этого шедшие в затылок друг другу по узкой тропе, петлявшей между болотами, теперь собрались в более плотную группу. К Элиену присоединились Тара и Леворго.
До Киада, по словам Тары, оставалось не больше двух часов ходьбы, когда Леворго, предостерегающе выставив ладонь, приказал всем остановиться. Как ни напрягал слух сын Тремгора, как ни всматривался в промежутки между черными стволами, он не мог понять причину беспокойства Хранителя Диорха.
– Я чувствую герверитов, – одними губами прошептал Леворго, осторожно извлекая из-под плаща прихотливый волнистый клинок.
Элиен уже давно заметил, что ножны Хранителя Диорха куда шире обычных. Теперь стало ясно – почему.
Клинок имея несвойственный оружию просвещенных народов цвет оловянной бронзы, несмотря на то, что наверняка был изготовлен из очень качественной стали. В его тусклом матовом отливе Элиену почудилось что-то до боли знакомое. Однако такую форму – в семь плавных изгибов – сын Тремгора видел впервые в жизни.
“Вот попробуй-ка выковать такой… – подумал он, вспоминая свою юность, проведенную в культовых бдениях над горном. – Его оо, вчерне отлили, а после уже доводили холодной ковкой? Так это вроде утраченное искусство…”
– Всем рассыпаться, спрятаться за деревьями и ждать, – тихо сказал Леворго. – Со мной пойдут Элиен, ты, ты и ты. – Он ткнул крепким узловатым пальцем в трех здоровенных патгов.
Те ухмыльнулись. Старик знает толк в вояках.
– И мы, – шепнула Ойра.
– Нет, – отрезал Леворго. – Вам оставаться здесь. Когда дважды прокричит ушастая сова – быстро бегите к нам. Очень быстро, ибо нам потребуется все, на что вы способны.
Леворго, похоже, становился лаконичнее самого Леворго:
– Названным – бежать за мной. Быстро.
Элиен мало что понимал, патты и подавно, но все повиновались беспрекословно. Сын Тремгора даже немного обрадовался, что тяжкое бремя ответственности, много месяцев лежавшее на его сердце, теперь принял кто-то другой.
Они бежали, петляя между стволами. Бежали долго, с трудом поспевая за Хранителем Диорха, который оказался удивительно прытким для своих немалых лет.
Зачем они несутся стремглав и зачем нужны все эти петли, Элиен понял только тогда, когда в ствол осины рядом с его плечом с глухим стуком ударилась короткая, толстая стрела, выпущенная из самострельного лука.
Но где же сами гервериты? В таком лесу дальше чем с пятидесяти шагов не выстрелишь – мешают деревья. Значит, враги где-то поблизости, но где именно? Никого не видно.
Тем временем Леворго, не обращая, казалось, никакого внимания на стрелу, встрявшую ему в левую икру, победно прокричал ушастой совой и ринулся к неприметной на первый взгляд кочке, каких в этом лесу было полно. Ударом ноги он выкорчевал ее до основания. Тусклой молнией блеснул его меч, и из-под земли раздался чей-то предсмертный вскрик.
Элиен понял. Засада, наподобие той, какие устраивали таркиты, мастера лесных войн. Ямы, укрытые плетенками из ветвей, дерном, опавшими листьями. И неприметные отверстия, проделанные в этих “кочках” для стрельбы.
Сын Тремгора мгновенно рванулся в сторону, радостно подмечая несколько стрел, воткнувшихся в деревья там, где он только что был. Следуя примеру Леворго, он распотрошил ближайшую кочку вместе с засевшими в ней двумя герверитами.
Двое дюжих патгов действовали так же. Третий, увы, лежал, уставившись в небо невидящим взором. Из его горла торчало куцее оперение герверитской стрелы.
Гервериты, видя, что их засада раскрыта, а мнимых беглецов из Лон-Меара совсем немного, покинули свои укрытия. Весь лес наводнился их звериными шлемами.