— Приступаем к главному пункту сегодняшней повестки дня! — провозгласил невозмутимо секретарь. — К выборам президента нашего клуба. Как вам известно, выборы проводятся путем тайного голосования членов совета клуба. Господин Доррман по понятным причинам не может участвовать в этой процедуре. Так же как и господин Жабман. Вот почему мы ввели в совет двух временных членов, господина Ведлера и госпожу Хюбнер, чтобы сохранить общее число голосующих в соответствии с уставом клуба.
— А Жабман-то почему голосовать не может? — подал голос с места господин Дауме, ничего не понимая.
— Потому что кандидаты не имеют права голоса, — пояснил мужчина, сидевший за соседним столиком.
Господин Дауме хотел было задать следующий вопрос, но не успел.
— Попрошу нашего третьего кандидата, господина Дауме, подняться на сцену и занять место рядом с двумя другими претендентами, дабы публика видела, за кого мы сегодня голосуем, — сказал секретарь.
Господин Дауме склонился над рюкзаком и прошептал:
— Желаю, чтобы на одиннадцати бюллетенях стояло мое имя.
— Прежде чем мы приступим собственно к голосованию, попрошу уважаемую публику выразить свое отношение к выдвинутым кандидатам аплодисментами! — продолжал секретарь.
Секретарь дал знак господину Дауме, чтобы он вышел на середину сцены.
— Позвольте представить: Фитцгеральд Дауме! Учитель физкультуры! — провозгласил секретарь.
— Директор! Директор школы имени Альберта Швейцера, — поправил его быстро господин Дауме и поклонился.
Последовали жидкие аплодисменты.
— Господина Доррмана, нашего нынешнего президента, мне представлять не нужно! Вы все его прекрасно знаете! — выкрикнул секретарь и захлопал в ладоши.
Зал поддержал его бурными аплодисментами.
— И наконец, господин Жабман! Его энергичное выступление на прошлом заседании войдет в историю нашего клуба! — радостно прокричал секретарь.
Последние слова утонули в рукоплесканиях. Это была настоящая овация. Кое-кто даже вскочил с места и поприветствовал господина Жабмана поднятым бокалом вина.
— Ну а теперь попрошу кандидатов спуститься в зал, чтобы члены совета могли приступить к тайному голосованию! — сказал секретарь и принялся раздавать бюллетени сидевшим в президиуме членам совета.
Кандидаты сошли гуськом со сцены и сели среди публики.
— С какой это стати Жабман вдруг стал кандидатом? — шепотом спросил господин Дауме Субастика.
— А я откуда знаю? — прошептал Субастик из рюкзака.
— Тем эффектнее будет победа! — злорадно проговорил господин Дауме и рассмеялся.
Пока члены совета заполняли бюллетени, складывали их и передавали секретарю, публика наслаждалась веселенькой полькой в исполнении неизменного «Торнадо».
И вот настал торжественный миг.
Господин Дауме развернул стул, чтобы ему удобнее было после оглашения результатов быстро подняться и вспрыгнуть на сцену.
Секретарь с трудом преодолевал охватившее его волнение. Он несколько раз постучал по микрофону и даже опять подул в него, хотя микрофон все это время работал вполне исправно.
— Итак, результаты голосования! — просипел секретарь срывающимся голосом. — Господит Дауме — три голоса, господин Доррман — четыре, господин Жабман — пять! Таким образом, господин Жабман большинством голосов выбран нашим новым президентом!
«Торнадо» грянул «Многие лета», господин Жабман, в полном растерянности, поднялся со своего места и начал раскланиваться на все стороны. Собрание хлопало в ладоши и ликовало.
— То есть как это? — забормотал Дауме. — Почему это? Я же пожелал одиннадцать голосов за Дауме! — Он вскочил и закричал: — Обман! Подтасовка! У меня одиннадцать голосов! Одиннадцать!
— Господин Дауме, возьмите себя в руки! Проигрывать нужно с честью! — прокричал секретарь. — Выборы прошли без каких бы то ни было нарушений!
И тут из рюкзака господина Дауме послышался тоненький голосок, который радостно пропел:
Дауме с треском провалился,
От того ума лишился!
Покраснел как помидор
И вопит: «Ваш Жабман — вор!»
Душит злоба кандидата,
Он убить готов собрата!
Успокойся, кандидат,
Дам тебе я самокат!
— Желаю, чтобы ты сейчас же замолчал! — закричал господин Дауме.
Все вытянули шеи, чтобы посмотреть, с кем это господин Дауме так разговаривает.
И снова послышался тот же голосок. Он явно раздавался из рюкзака господина Дауме:
Дауме с треском проиграл,
Президентом Жабман стал!
Дау-Мяу в лужу сел,
До ушей побагровел!
На него совсем нет спроса,
Он остался с длинным носом!
Господин Дауме схватил рюкзак, сорвался с места и опрометью бросился вон из зала.
Сев в машину, он швырнул рюкзак с Субастиком на переднее сиденье и резко рванул с места, так что завизжали шины.
Отъехав на почтительное расстояние от клуба, он притормозил у обочины и вытряхнул Субастика из рюкзака.
— В чем дело?! — закричал он, грубо схватив Субастика за шиворот. — Почему ты поешь, если я тебе приказываю молчать?! Почему я получил только три голоса, когда я заказывал одиннадцать?!
— Слишком много вопросов за раз! — безмятежно ответил Субастик, болтаясь в воздухе. — Может быть, вместо того чтобы вымещать на мне злобу, уместнее посадить меня на место? Тогда я попробовал бы ответить на твои глупые вопросы.
Дрожа от ярости, господин Дауме ослабил хватку, и Субастик шмякнулся на сиденье.
— Благодарствую, — чинно сказал Субастик с легким поклоном.
— Ну? — просипел господин Дауме, с трудом сдерживая себя.
— Если кто-то решил пожелать, чтобы на одиннадцати бюллетенях значилось его имя, то такое удовольствие обойдется ему в одиннадцать веснушек. Логично, не правда ли? — произнес Субастик учительским тоном. — Ну а поскольку у меня осталось всего три веснушки, то их хватило ровно на три бюллетеня. Вот и вся арифметика!
— Но ведь ты прекрасно знал об этом! Так почему же ты мне ничего не сказал? — возмутился господин Дауме.
— Конечно, я прекрасно знал, — спокойно ответил Субастик. — Вот только с какой стати я должен был тебе говорить об этом? Ты же не спрашивал.
— Я хочу, чтобы выборы были признаны недействительными! — прокричал господин Дауме. — Нужно попробовать еще раз! Сейчас же сделай так, чтобы все забыли о сегодняшнем дне!
— Как же я сделаю, без веснушек-то? — спросил Субастик.
Господин Дауме примолк. Он клокотал от ярости. Мысль лихорадочно работала.