– Что же мне делать, Нисоред? – спросил Герфегест дрожащим голосом. Глядя в блестящие, умные глаза отшельника, он чувствовал себя сопливым мальчишкой, а не главой Дома.

Удивленному Герфегесту ответила торжествующая улыбка Нисореда. Владетель Суверенной Земли Сикк обвел широким жестом свои загадочные построения из палочек и фигур нарка.

– Для этого я здесь, – сказал Нисоред и замолчал, словно бы этим было сказано все.

Герфегест, привыкший к точным словам, без которых была невозможна жестокая жизнь Идущего Путем Ветра, нетерпеливо щелкнул пальцами. Ему было не до шуток.

– Загадки всегда оставляли меня равнодушным, – сказал он холодно. – Говори больше или…

– …Или ты убьешь меня. – Нисоред недовольно поджал губы. – Из твоего терпения, молодой Конгетлар, сельха не сваришь. А я вот, между прочим, терпеливо дожидался, пока ты соизволишь проснуться и внять моему пению.

– Извини. – Герфегест почувствовал неловкость. – Я готов ждать твоего совета хоть до Третьего Вздоха Хуммера.

– Так хорошо, – удовлетворенно кивнул головой Нисоред. – Третий Вздох Хуммера скоро наступит, а поэтому считай, что ты уже дождался.

– Это может показаться смешным в нашем безумствующем ми-ре, – продолжал Нисоред, – но вся моя жизнь прошла под знаком исканий истины. Можно сказать проще: я был очень и очень любопытен. В детстве я расчленял рыб, чтобы понять, отчего они безмолвствуют, в отрочестве – лазил девкам под юбки, чтобы разузнать, откуда я такой большой взялся. Любопытство заставляло меня вчитываться в древние рукописи, любопытство привело меня в Пояс Усопших. Я искал здесь Мед Вечности. Вчера ваша глупая игла помешала мне завершить размышления. Поэтому я освободился от пут и прошел путем знания до конца.

Герфегест удивленно вскинул брови.

– Ты нашел Мед Вечности?

– Нет. В конце пути меня ожидал тупик. А в нем – новое и страшное знание, которое не имеет ничего общего с Медом Вечности. Я искал розу, а нашел змею. И имя ей – Семя Ветра.

– Семя Ветра? – Смутные, чужие воспоминания тусклой свечой озарили рассудок Герфегеста.

– Да, Семя Ветра, по преданию завещанное Дому Конгетларов самим Лишенным Значений. Вот уже многие века никто не верит в него. Но теперь я точно знаю, что Семя Ветра существует. Оно затеряно где-то на просторах Сармонтазары, по ту сторону Хелтанских гор. Мне не удалось постичь силу Семени Ветра. Но я знаю, что в дурных руках эта сила способна вывернуть наизнанку и извратить весь мир. А в надежных руках Конгетлара Семя Ветра может умиротворить Алустрал и вернуть величие имени твоего Дома.

Герфегест вспомнил. Зикра Конгетлар – он был жив еще совсем недавно! – что-то говорил о Семени Ветра. Что, дескать, придет время… В глазах Герфегеста блеснула надежда. И тотчас угасла.

– Ты сказал, что Семя Ветра – в Сармонтазаре. Но ведь Мир Суши отрезан от Алустрала Завесой Хуммера и никому из живущих не дано преодолеть ее живым. Значит, твои слова пусты.

– Нет, молодой Конгетлар. Мои слова полны надежды и смертельной опасности. Надежды – потому что отныне я, Нисоред Сиккский, знаю слова, отворяющие Врата Хуммера для живущих. Опасности – потому что нет людей, которым удалось бы пересечь Пояс Усопших и достичь западных отрогов Хелтанских гор. Опасности, ибо моих слов достаточно, чтобы отворить Врата Хуммера, но их мало, чтобы сохранить твою память в неприкосновенности. Опасности, ибо тот, кто обрел Семя Ветра – пусть он даже тысячу раз Конгетлар, – может с легкостью стать жертвой собственного могущества.

Нисоред провел ладонью по лбу, на котором выступили крохотные капли пота, и продолжал:

– Но у тебя нет другого выбора, молодой Конгетлар. Существует лишь одна дорога, пройдя по которой ты сможешь по меньшей мере прожить долгую жизнь.

– Что значит «по меньшей мере»?

– Это значит, что если тебе повезет, ты сможешь достичь большего, чем достиг твой дядя Теппурт Конгетлар. И чем любой другой из живущих в Синем Алустрале.

– Ты сказал, что Врата Хуммера отнимут мою память. Правильно ли я понял тебя?

– Да.

– Это значит, что я забуду все, что видел и слышал в Синем Алустрале?

– Да.

– В том числе и заклинание, отворяющее Врата Хуммера?

– Да.

– Значит, я не смогу вернуться назад?

– Этого я не знаю. Но если тебе все-таки удастся вернуться в Синий Алустрал и принести Семя Ветра, я первым поцелую пыль под твоими ногами.

Герфегест мучительно пытался осмыслить услышанное. Сотни вопросов дробили его рассудок, но он похоронил их в молчании. Вместе с Нисоредом они предали тела Конгетларов земле и подожгли осиротевшие корабли.

Глава 3 Пояс усопших

1

Та ночь показалась и Тайен, и Герфегесту несправедливо короткой. Так всегда бывает, когда происходит что-то бесконечно приятное. Осиротевшая Тайен и обретший верного друга Герфегест любили друг друга, не зная ни усталости, ни пресыщения. Когда их руки снова сплелись в объятии, а их тела, обессиленные любовной схваткой, успокоились на грубом ложе, укрытом шкурами, Тайен, одарив Герфегеста страстным поцелуем, сказала:

– Мой господин, ты нежен словно слепой дождь в летний полдень. Ты искусен в любви, ты красив словно ожившая статуя бога. Ты умен и силен. Скажи мне, Герфегест, что ты делаешь в этой глуши? Неужели твое сердце не жаждет большего?

Герфегест растерянно улыбнулся. Неожиданный вопрос Тайен кинжалом ввинтился в его израненную память. Воспоминания нахлынули непрошеным потоком в их уединенное святилище, и ему ничего не оставалось, кроме как приоткрыть им навстречу врата своей души.

– Все, даже самое хорошее, рано или поздно надоедает. И подвиги, и слава, и память о них.

Тайен приподнялась на локте. Глаза ее блестели, а дыхание участилось.

– В точности такие слова говорил мой отец, – задумчиво сказала Тайен.

– В этом нет ничего удивительного. Это первые строки из поэмы Юмиохума Ремского, – рассеянно бросил Герфегест; спустя мгновение он приподнялся на локте, потрясенный, и пристально вгляделся в нежную темноту. «Юмиохум Ремский» – каким образом это имя может быть известно охотнику-горцу? Каким образом оно вообще известно в Сармонтазаре? – Постой, постой… Кем был твой отец?

Тайен долго молчала, всматриваясь в опасные глубины своего прошлого. Потом заговорила – глухим, опустошенным голосом. Совсем чужим:

– Тот человек, которого я называю своим отцом… он не был сыном народа гор… он… прости, мой господин… я не могу вспомнить…

Обессиленная неудачей Тайен уткнулась ему в грудь. Герфегест чувствовал, как по его коже теплым червячком проползла одинокая слеза – слеза девушки. Он был в крайнем недоумении – а недоумевать было с чего.

– Постой, Тайен, но ты ведь помнишь его слова? – тихо спросил Герфегест, в груди которого уже росла как на дрожжах смутная тревога.