– Хулио, которого я знал, сказал бы, что это рай.
Хулио скорчил гримасу.
– Ты смеешься, потому что еще не попадал в перестрелку между аризонским ополчением и Веселыми Перри. Потом тоже все увидишь в другом свете.
Анхель поднял руки вверх.
– Я тебя не осуждаю.
Хулио цинично рассмеялся.
– Ну да, как же. – Он еще раз взглянул на телефон и засунул его в карман. – И кстати: если думаешь, что твое мнение меня волнует, – иди ты в жопу.
– Значит, это все? У тебя больше ничего нет? Может, поцелуешь меня на прощание? Передашь какую-нибудь инфу?
– Да, конечно! У меня ее полно. Есть прекрасные еженедельные отчеты о том, кого повысили в «Финикс уотер». Есть отчеты о городской водоопреснительной и фильтрующей установке – реальный наркоманский бред. Сообщения о том, что «Кок-кола» закрывает новенький завод по розливу, потому что дешевле возить все это дерьмо из Калифорнии – и не важно, какие бонусы предлагает им Финикс. Отчеты о том, как сильно обмелела река Верде… У меня несколько съемных дисков, забитых инфой, и я тебе говорю – за сведения, полученные от Восовича, не убивают. Это просто дурацкая писанина. И плевать. Город умер, и я отсюда сваливаю. Я задержался тут только потому, что ты – мой друг.
– Понимаю.
Увидев, как изменился Хулио, Анхель почувствовал себя старым. Они были вместе на Пекос-Ривер и на Ред-Ривер в Оклахоме. Они поработали над Арканзасом, чтобы восточные города Колорадо оставались жирными и не устраивали набегов на источники по другую сторону горного хребта, от которых зависел Вегас. Они многое сделали вместе. А теперь Хулио был похож на побитого пса, мечтает сжаться в комок и бежать отсюда.
С ним не жаль будет расстаться.
Когда Хулио ушел, Анхель снова включил планшет и продолжил изучать информацию, связанную с Люси Монро.
Как и все амбициозные журналисты, она даже написала пару книг. Первая была так себе. Типичное порно коллапса – наблюдения за гибнущим районом. За тем, как колодцы высосали досуха и как Финикс отказался провести водопровод, чтобы помочь жителям. А затем кто-то взорвал ЦАП, и какое-то время воды не было во всем городе; началась всеобщая паника, и Люси Монро была в самой гуще событий.
Такие материалы писали многие; подпитывать интерес чужаков к гибнущему городу несложно. Дешевая сентиментальщина. Порнуха для школьников.
У Финикса было лишь одно отличие от десятка умирающих городов Техаса, Алабамы и всех прибрежных городов мира: его убивали не только изменение климата, пылевые бури, пожары и засуха, но также город-конкурент.
Анхелю понравилось, как часто Люси возлагала вину на Вегас. Кэтрин Кейс была посвящена целая глава, равно как и Управлению водных ресурсов Южной Невады, а также таинственным обстоятельствам, при которых был взорван ЦАП.
Аналитика была не очень-то глубокой. На Кейс многие собирали материалы. Королева Западной пустыни, Королева реки Колорадо, все такое. И многие обратили внимание на то, что после взрыва на ЦАПе Лас-Вегас немедленно прекратил забирать воду из озера Мид, держа уровень чуть выше водозаборного сооружения № 3.
Анхелю было приятно, что Люси хотя бы чуть-чуть разобралась в том, как устроен его тайный мир, однако в целом получилась дешевка.
А вот вторая книга… Во второй книге была глубина.
Книга про убийства. Книга про трупы.
После первой, слезоточивой книги Люси молчала несколько лет, и за это время она изменилась как писатель. Вторая книга была про Финикс, на который всем плевать. Про Финикс, в котором статистика убийств приближалась к уровню рождений в Штатах Картелей. Про Финикс, в котором отчаявшиеся люди продавали своих детей. Хроника гибели на совершенно ином уровне – и, насколько мог судить Анхель, Люси оказалась в самой гуще событий.
Раньше она вела репортаж по ту сторону черты. Теперь же это было что-то личное, более похожее на дневник, в который она писала по ночам. Горький текст, сырой, открытый и интимный, наполненный безумием, чувством потери и разочарованием. Такой дневник мог бы вести человек, который теряет рассудок.
Она тонула. Она погрузилась слишком глубоко, и город тянул ее на дно. Хулио хватило ума выбраться и не умирать за Финикс, но эта журналистка…
У Анхеля было такое чувство, что ради материалов она отправится даже в ад.
И теперь она занялась Джеймсом Сандерсоном. Судя по ее статьям, именно история с водным адвокатом – ее последний бой.
Анхель изучил фотографии.
Загорелая кожа, безумные светло-серые глаза. Она стала аборигенкой. Каким-то не поддающимся описанием способом она превратилась в абсолютное воплощение Финикса. Когда он встретил ее в морге, то сразу почувствовал связь между ними.
Он ее понимал.
И она понимала его.
Анхель подошел к окну и стал смотреть на умирающий город. На толпы и клубы на бульваре, пытающемся быть похожим на Вегас. На людей, которые притворяются, что у них есть жизнь. На людей, которые носятся сломя голову, мечтают о недостижимом будущем.
Над ними сиял рекламный щит: «ФИНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ».
Когда Люси Монро писала свою первую книгу, она едва понимала, что такое Финикс, или что такое Вегас, и что такое потеря. Теперь она знала.
– Есть шанс, – пробормотал Анхель, – что она знает очень многое.
Для Люси золотая анонимная карта в бумажнике Джейми выделялась, словно горящий маяк. К клубу вроде «Апокалипсис сегодня!» он не подошел бы и на пушечный выстрел. Ему нравился джаз и темные бары с мальчиками, а не грубый шик казино и клубов Золотой мили. И уж совершенно точно не пошлость и постмодерновые клише «Апокалипсиса сегодня!».
«Апокалипсис сегодня!» был одним из тех клубов, где калифы и пятаки снимали отчаявшихся девушек из Техаса. Джейми никогда бы до такого не опустился.
– У него в названии восклицательный знак, – однажды заметил Джейми с тоской.
– Может, это ирония, – возразила Люси.
– Нет. Он появился потому, что налоговые льготы Финикса трахаются с наркодолларами.
Однажды вечером они ехали по Золотой миле, объезжая шлюх из Техаса и разыскивая человека, который продал бы Джейми пузыри.
– Позиция комитета по воде заключается в том, – сказал он, – что экономическое развитие необходимо и что развлекательные заведения, привлекающие деньги со стороны, обладают преимуществом при распределении воды. Только меня не цитируй.
Золотая миля была попыткой Финикса построить Лас-Вегас к югу от реки. Оттянуть капитал от игорной столицы – поступить с Вегасом так же, как Вегас поступил с ЦАПом.
Результаты были жалкие; и все же, несмотря на неспособность города перенаправить поток долларов, на Золотой миле открылись бары, рестораны, казино и клубы, и определенные доходы стали поступать; пятаки любили погулять за стенами Тайяна, а калифы – заехать с ночевкой на выходные. Иностранцам нравилось днем смотреть на смерть, а по ночам до беспамятства зажигать.