Гейб прислушался. Выстрелы эхом отдавались у него в ушах. Но больше ни звука. Может, это не тот переулок? Он готов был поклясться, что мертвец пошел именно сюда, но темнота играла против Гейба – лишала его уверенности, заставляла нервно вздрагивать.
Какого хрена?
Он дошел до конца переулка, до тупика, заставленного мусорными баками и забросанного мусором. Достав свободной рукой зажигалку «Зиппо», другой рукой он прислонил приклад автомата к бедру. Недалеко – может, за стеной – тихо рокотал генератор. Откинув крышку зажигалки, Гейб чиркнул колесиком и зажег крошечный огонек.
Дрожащее пламя осветило стоящую в трех футах от Гейба огромную фигуру с молочно-белыми глазами.
Вскрикнув, Гейб уронил зажигалку, отпрыгнул и положил палец на спусковой крючок. Кусачий пошел на него, клацая зубами. Не удержавшись на ногах, Гейб тяжело упал на задницу и ахнул, ударившись о тротуар. Кусачий, казалось, был особенно голоден и неловко ковылял в сторону Гейба. Возможности прицелиться не было, и Гейб неуклюже ударил мертвеца по голове коротким стволом автомата.
Раздался выстрел, вспышка выхватила лицо монстра, который позеленевшими, замшелыми зубами тянулся к шее Гейба. Здоровяк сумел выбить острые зубы, но в процессе выпустил автомат из рук, и тот со стуком упал на тротуар. Извиваясь и корчась, Гейб сдавленно закричал от ярости и наконец-то нащупал рукоятку ножа, засунутого в ботинок.
Одним резким движением он выхватил нож и вонзил его в голову кусачему.
Сначала лезвие лишь пронзило челюсть мертвеца, оторвав кусок мертвой плоти. К этому моменту глаза Гейба уже достаточно привыкли к темноте, чтобы он мог различать темные силуэты – нечеткие, размазанные. Он исступленно колотил ходячего по голове, пока нож наконец не вошел в череп монстра через левую ноздрю. Движимый неистовой, подпитанной адреналином силой, клинок Гейба рассек носовую полость мертвеца и расколол надвое прогнившие кости.
Черная кровь хлынула на Гейба.
Он быстро откатился в сторону. Ходячий осел на землю и погрузился в лужу собственной крови, растекающейся подобно маслянистой нефти. Гейб потянулся к автомату, но еще не успел схватить его – сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами сверкали искры, – как вдруг почувствовал позади какое-то движение. Боковым зрением он видел, как шевелились черные тени, а в ушах у него постепенно нарастало нечеловеческое хрипение – хор скрипучих, гортанных звуков мало-помалу становился все ближе. Гейб почувствовал знакомую вонь протухшего белка и черной плесени. Он с трудом поднялся на ноги и медленно повернулся. Голова кружилась. Его зрачки вдруг расширились, по спине пробежал холодок – он пришел в ужас от увиденного.
К нему ковыляло по крайней мере десять кусачих – а может, и больше. Все они смотрели на него невидящими белыми глазами. Ненасытные монстры двигались как один и смыкали кольцо, лишая Гейба всякой надежды на спасение. Тусклый свет в конце переулка очерчивал их жуткие силуэты, придавая им сходство с чудовищными марионетками. Гейб снова сдавленно вскрикнул и потянулся к автомату.
Было слишком поздно. Не успел он поднять оружие, как ближайший к нему ходячий потянулся к его мускулистому плечу. Гейб ударил ему ногой в живот и попытался достать глок, но тут с другой стороны подошел другой мертвец, который собирался укусить его в шею. Гейб наклонил голову, вытащил пистолет и попробовал протиснуться сквозь группу, стреляя куда попало. Вспышки следовали одна за другой, как огни стробоскопа, создавая ощущение ирреальности происходящего.
Их было слишком много. Мертвые руки схватили Гейба, прежде чем он смог вырваться из окружения. Согнутые в крючки холодные пальцы крепко вцепились в него и потянули его вниз, на землю. Он упал на каменный тротуар и сильно ударился спиной. Весь воздух вышел из легких. Магазин был пуст. Гейб попытался откатиться в сторону, но мертвецы обрушились на него, как стая волков, стремящихся перегрызть ему горло, и он оказался на спине, прижатым к стене, загнанным в ловушку. Он смотрел в непостижимое звездное небо, которое безразлично взирало на него. Он не мог вдохнуть. Не мог пошевелиться. Шок сковал его мощные мускулы, и он вдруг с горечью понял, что час пробил. Что игра окончена. Вот дерьмо. Монстры сгрудились вокруг него. Они наклонились совсем низко. С прогнивших зубов капала слюна, глаза сияли, как начищенные пятаки. Мертвецы жаждали крови. Время словно пошло медленнее, как будто бы Гейб спал. Ходячие готовы были приступить к трапезе. Это конец… конец…
Ему всегда было интересно, похожа ли смерть на то, как показывают ее в фильмах: проносится ли перед глазами вся жизнь? Оправдываются ли всякие суеверные бредни? Нет, на самом деле все иначе. В то жуткое мгновение перед тем, как первые прогнившие зубы впились в его плоть, Гэбриэл Харрис узнал, что смерть не набрасывает на тебя полупрозрачное покрывало и ангелы не являются тебе в последние секунды жизни. Смерть наступает с громким хлопком вроде того, с каким лопается воздушный шарик, и за миг до кончины тебе кажется, что все желания сбылись. Он увидел, как ближайший к нему ходячий вдруг дрогнул и его расколотая голова взорвалась фонтаном ткани и брызг. Кровь полилась на Гейба словно в замедленной съемке, окропив его, как при крещении. Не в силах пошевелиться, он услышал больше хлопков – сухих, приглушенных, напоминающих слабые взрывы подмоченных хлопушек, – и больше мертвых голов обзавелось дырами в черепах.
Ходячие падали один за другим, как на чудовищной бойне.
Чувства вернулись к Гейбу как раз в тот момент, когда он уголком глаза заметил своего спасителя. Посреди переулка – футах в тридцати от него – стояла девушка, державшая в обеих руках по ругеру двадцать второго калибра. К стволам были прикручены глушители. Последний ходячий повалился на землю, и хлопки прекратились так же внезапно, как и начались. Девушка с пистолетами сняла пальцы со спусковых крючков. Без всяких церемоний и эмоций она нажала на рычажки, и пустые магазины со стуком упали на тротуар. Она опустила пистолеты, держа их по обе стороны от себя, и внимательно осмотрелась по сторонам со спокойной уверенностью землемера, производящего замер строительной площадки.
Гейб попытался сесть, но спина не слушалась. Нервы защемило, крестец болел.
– Твою ж мать! – буркнул он, пнув полусгнивший труп, упавший ему на ноги, и все же сел, поморщившись от боли.
Лилли подошла к нему.
– Ты в порядке? Тебя не укусили? Не прорвали кожу?
Гейб несколько раз глубоко вздохнул и оглядел переулок. На земле огромной кучей лежало около дюжины ходячих. В их головах зияли пробитые пулями дыры, сквозь которые виднелся красноватый студень мозгового вещества, по тротуару растекались темно-красные реки крови.
– Нет… Я… Нет, – пробормотал Гейб, пытаясь восстановить дыхание. – Я в порядке.
По переулку скользнул серебристый луч света, разрезавший непроглядную тьму. Лилли опустилась на колени возле Гейба и засунула пистолеты за ремень. Вокруг ее головы на свету словно распространялось сияние, пряди каштановых волос светились серебром.