Она постучала по навигатору, встроенному в приборную панель.
– Вот, – сказала она. – Следуй указаниям. А я вздремну.
Потом она повернулась немного в сторону от него и закрыла глаза.
Ангус ни на секунду не поверил, что Айви в самом деле собирается спать, но не стал спорить.
У них впереди два дня, чтобы поговорить, если это будет необходимо. Он не спешил.
– Айви?
Айви сонно моргнула. Большая рука осторожно трясла ее за плечо.
– Мы приехали. Но это не очень похоже на железный рудник.
Ее взгляд медленно фокусировался. Окна автомобиля были покрыты тонким слоем красной пыли: чтобы добраться до места назначения, им пришлось долго ехать по грунтовым дорогам. Усадьба «Булла-Булла-Даунс» – в пятидесяти семи километрах к северо-востоку от Параберду – молчаливо возвышалась на фоне желтых цветущих кассий и акаций, посреди кудрявого ковра из зеленоватого и голубовато-серого спинифекса. Старое здание, построенное в начале двадцатых годов, несколько раз серьезно ремонтировалось за последние тридцать лет, по желанию матери Айви.
Красная жестяная крыша усадьбы была такого же оттенка, что и земля, на которой стоял дом, окруженный верандой. Стены выложены из грубых камней, скрепленных добротным известковым строительным раствором.
Все такое далекое, захолустное и такое родное. Гораздо более родное, чем особняк в Далкейте, где Айви выросла.
Она любила эту усадьбу. Несмотря ни на что – в том числе и на Ангуса Барлоу рядом, – она улыбнулась.
– Где мы? – спросил Ангус.
– Это усадьба, – ответила Айви, открывая дверь и поворачиваясь в кресле, чтобы выбраться из машины. – Пойдем, я тебе все покажу.
Желая попасть как можно скорее в дом, Айви выпрыгнула из автомобиля, но, как только ее ноги коснулись краснозема, она поняла: что-то не так. Яркие вспышки в глазах мешали разглядеть усадьбу и Ангуса, когда Айви инстинктивно повернулась к нему.
– Ангус? – позвала она, но это единственное, на что у нее хватило сил, прежде чем все вокруг потемнело.
* * *
– Айви?
Все было по-прежнему черным. Она распахнула глаза и увидела прямо перед собой гофрированный протектор шины полноприводного автомобиля. Айви лежала на боку, согнув ноги и выбросив руки вперед.
– Я отключилась, – пробормотала она.
– Всего на пару секунд, – сказал Ангус, стоя на коленях позади нее. – Но я чуть с ума не сошел.
Айви все еще чувствовала легкое головокружение, поэтому решила пока не двигаться.
– Чуть с ума не сошел? Ты? – не поверила Айви. – Простой обморок не может впечатлить солдата.
Ангус рассмеялся:
– Наверное, ты ожидала, что солдат успеет тебя поймать.
– А ты не успел? – удивилась она, хотя уже почувствовала тупую боль в бедре и заметила несколько ссадин на руках. – Ты прав, – сказала она с улыбкой. – Я разочарована.
– Ты вышла из машины, а через секунду я услышал глухой стук. Слава богу, что ты не упала на какой-нибудь камень. – Он помолчал. – А раньше такое случалось?
– Нет. Хотя я чувствую тошноту, если ем не регулярно.
– Ты ничего не ела в самолете, – вспомнил Ангус. – Значит, прошло по крайней мере три часа.
– Да, – согласилась Айви. – Во время полета я была слишком сердита, чтобы есть.
Приступ головокружения точно еще не прошел; обычно она так не откровенничает.
Ангус рассмеялся:
– Сердишься ты на меня или нет, обещай, что больше не будешь делать таких больших перерывов между приемами пищи.
Айви перевернулась на спину, намереваясь сказать Ангусу, что она взрослая женщина и в состоянии сама позаботиться о своем питании… но встретилась с ним взглядом. В его глазах, в которых снова появился зеленый блеск, читалось беспокойство.
Каким бы Ангус ни был солдатом – большим, плохим, храбрым или нет, – она напугала его. Поэтому жесткие слова застряли у нее в горле.
– Когда зайдем внутрь, я хочу, чтобы ты позвонила врачу.
Айви послушно кивнула.
– Обмороки – довольно частое явление на ранних сроках беременности, но даже в этом случае лучше проконсультироваться с профессионалом.
Она снова кивнула.
– Ты изучил эту тему лучше меня, – усмехнулась Айви.
Он пожал плечами:
– Люблю быть подготовленным.
– За исключением занятий любовью на пляже, – поддразнила она.
Айви понятия не имела, как это у нее вырвалось, и ее щеки мгновенно вспыхнули. Но Ангус снова рассмеялся:
– Может быть, еще рановато для этой шутки, Айви?
– Наверное, – согласилась она.
Обморок, пожалуй, стоил того, чтобы услышать смех Ангуса. Чтобы снова увидеть блеск в его глазах.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ангус. – Думаешь, сможешь дойти до дома?
– Конечно, – сказала она, приподнимаясь с земли.
– Не так быстро, – предостерег он, а затем поднял ее легким, плавным движением. Одной мощной теплой рукой он подхватил ее под колени, а другой поддерживал спину, прижимая к себе, – голова Айви покоилась у него на плече. Она не могла произнести ни слова, лишь вдыхала его фантастический запах: такой чистый и свежий. Инстинктивно она прильнула к Ангусу, желая оказаться как можно ближе к этому теплу, этой силе.
В тени веранды голос наконец вернулся к Айви.
– Зачем ты спросил, могу ли я дойти до дома, если все равно собирался отнести меня на руках?
– Потому что люблю, когда все идет не так, как ты ожидаешь.
С этими словами Ангус осторожно поставил ее на ноги, обнимая одной рукой за талию.
Свободной рукой он подал Айви сумочку, покрытую пылью.
Не говоря ни слова, она нашла ключ, отперла входную дверь и, все еще опираясь на руку Ангуса, вошла в дом.
Гостиная в усадебном доме была особенной. Она была декорирована и обставлена в стиле начала двадцатого века. Отполированные полы из дерева западноавстралийского эвкалипта, огромные удобные кожаные диваны. Над изысканным чугунным камином висело огромное зеркало, в котором отражался пейзаж за окном – хотя в сумеречном свете все краски казались приглушенными. Окно украшали искусные узорчатые шторы, а под ногами лежал ковер с толстым ворсом.
Кондиционер поддерживал идеальную температуру в комнате, чему Ангус очень радовался. Айви лежала на диване, уставившись в потолок. Она уже приняла душ, переоделась в свободную майку и штаны для йоги, а мокрые волосы собрала в хвост.
Айви настаивала, что с ней все в порядке, но Ангус все еще волновался. Ему казалось, что он никогда не забудет глухой звук, с каким Айви упала на красную землю. Странно, но он был уверен в этом, несмотря на многие другие – гораздо худшие – моменты, которые ему привелось пережить.